Роман с Луной

Промокший, усталый, запыленный, иногда выпимши, Иннокентий возвращался под утро и приносил гонорары. Так Гильгамеш в месопотамском эпосе «О всевидавшем» скитается в пустыне, обросший волосами, прикрыв наготу шкурой льва, стремясь познать тайну богов. Он следует за солнцем по необитаемым землям и сквозь подземные миры. Однако возвращается невредимым из своих скитаний, совершает омовение, сбрасывает львиную шкуру и облачается в чистые одежды. Потом целый день спит, а вечером проглядывает журнал, где Андреич изо дня в день излагает, кому чего от него надо и где.

Однажды я сделала отчаянную попытку разбудить мужа воспламеняющим поцелуем, рекомендованным Камасутрой в подобных случаях. Но Кеша сквозь сон пробормотал:

– Н-не сейчас! На один поцелуй мужчина тратит шестьдесят калорий.

Вот как ему приходилось экономить силы!

В какой-то момент астроном Потеряев надумал завести портфолио с фотографиями лунного перформанса. Для этого он созвонился с московским Домом фотографии и спросил у директора без всяких околичностей:

– Ольга Львовна, кто в Москве сейчас лучший фотограф?

Им оказался Борис Бенедиктов, молодой человек, похожий на Пушкина, причем не только внешне: в его порывистости, энергии, улыбке просвечивало что-то поистине пушкинское. Он с жаром откликнулся на предложение создать серию фотоэтюдов, воспевающих дружбу мужика и Луны. Это портфолио стало событием в художественной жизни Москвы.

Андреич напечатал визитки с изображением месяца и номером мобильного телефона. Последнюю модель «Моторолы» серебристого цвета – под цвет Луны – он решился купить после того, как они устроили шоу в Нескучном саду на корпоративном празднике компании «Космострейд», занимающейся инвестированием лишних денег в космическую геологию.

– Кончатся все минералы на Земле, тогда будем добывать на Луне! – сказал генеральный, подняв тост за процветание и единение компании.

И добавил:

– Луна – наше светлое будущее!

Тут из-за деревьев появился Кеша, он вез на трехколесной тачке сияющую Луну. Этакий рудокоп, нашедший вместо руды или каменного угля небесное тело, везет его на тачке в подарок людям всей планеты.

Аплодисменты не смолкали, главный бухгалтер заплакала, не стесняясь генерального, мелкие брокеры встали со стульев и, вскинув руки, хором закричали:

– «Космострейд» – лучшая компания в мире! Спасибо, Виталий Сергеевич!

Кеша ходил туда-сюда восемь раз. Потом все фотографировались, собравшись вокруг тачки с Луной. Виталий Сергеевич пожал руку Иннокентию, а бухгалтер засунула конверт ему в карман.

Магический свет Луны, а также бурная деятельность Андреича, этого эстета и дилетанта, приносили свои плоды. Коробочка из-под зефира, которая служила сейфом, медленно, но неуклонно пополнялась. Ее уже приходилось подхватывать аптечной резинкой. Кеша ленился преодолевать эти препятствия, и попросту выкладывал добычу из карманов на стол. При этом он покрикивал на меня, словно ухарь-купец:

– Не ставь мед на деньги! Ты не пользуешься деньгами и не представляешь, как это неприятно, когда все липкое!

Пришлось заменить «Зефир в шоколаде» на коробку из-под обуви «Carnaby». Мальчик любил новые ботинки, в детстве мы его не баловали, часто принимая ношеные ботинки и сапожки от подросших детей наших друзей. Поэтому снисходительно относились к его маленькой слабости – чуть не каждый сезон приобретать фешенебельную обувь.

Больше всех с этой страстью нашего сына повезло Фиме – у них одинаковый размер ноги. Так что ботинки, отвергнутые мальчиком, неизменно перекочевывали к дедушке.

Представьте себе пожилого элегантного профессора в песочного цвета лодочках из кожи питона с вставками из кожи аллигатора, произведенных самим Балдинини! Это наш Фима – образец светского человека, форменный царь Мидас, одним своим прикосновением все вокруг превращающий в золото. Вот он идет на Домодедовский рынок за помидорами и тащит за собой коляску с такими скрипучими колесами, что даже бродячие собаки разбегаются и прячутся под скамейками. А самые храбрые псы лают на Серафима до хрипоты, пока он не сойдет во чрево метрополитена.

Никакие масла не брали эти скрипучие колеса, и никакие силы в мире не заставили бы Фиму расстаться с его кошмарной сумкой. В своих мечтах он уже вез в ней, как из пушки, день в день, час в час, минута в минуту, наши миллионы в СУ-23, оглашая колодезным скрипом всю округу.

Я сказала «наши», поскольку в последний момент и мне Господь благоволил даровать коммерческий заказ, ибо истина бесконечна, а чудеса неистощимы. В конце августа Андреич подзывает меня к телефону.

– Маруся? – чей-то сипловатый голос. – Это друг Володьки Персица – Паша, помнишь, в Доме архитекторов мы нехило подебоширили? У меня к тебе дело. Вовка говорил, ты сценарии сочиняешь? Мне тут предложили снять рекламный ролик для партии «Триединая Русь», я там плакаты рисую. Это, конечно, не Голливуд, а всего лишь мультик на полторы минуты, но можно подзаработать. Проси, сколько хочешь, я передам, а там – как получится.

– Полторы тысячи долларов, – сказала я наудачу.

– Предоплату!.. – рычит Андреич.