Роман… С Ольгой

— Не хмурься, а то морщины будут. Вон, — тычет пальцем, — уже заломы появились между бровей, а на лбу параллельные, хоть и идеальные, линии. Улыбнись, подруга. И потом, быстро, долго, какая, в сущности, разница? Кстати, довольно-таки неплохой повод связать себя узами брака. Ромка — папа, а Лёлик — мама. Если будет мальчик, как назовёте? А девочку? Надеюсь, что Стефанией?

— Обойдешься! Прекрати, — громко хрюкнув, прыскаю в кулак, — я не в положении.

— А жаль! Было бы прикольно. Родители-малыши, тыкающиеся мордочками, как слепыши, и пробивающиеся в тесный вагон взрослых дядечек и тётечек, уставших от задравшего и опостылевшего им до почечных колик супружеского быта.

Нет! Я не жду ребёнка, тем более что на всякий случай у меня в кармане валяется бесценный презерватив, любезно предложенный железной матерью Романа.

— Хм! Ну, тебе лучше знать, конечно. Однако и я, между прочим, неплохо осведомлена о повадках своей институтской подруги. Ты успеешь всё! Хваткая и деловая девушка. Лёлька, это конец? Ты ведь покидаешь стан девиц на выданье и переходишь на новый уровень. Будешь играть в премьер-лиге. А ты с ним… Уже? Ой, случайно вырвалось. Не обращай внимания. И всё же, ты с ним была? Вы с Ромкой трахались?

На последнее не обращаю внимания, поэтому спокойно, как бы между прочим, уточняющим вопросом отвечаю:

— Трахались? Это как?

— Ну, — потирает друг о друга выставленные указательные пальцы, — вот так. Сексом занимались? Он был у тебя внутри? Бёдрами галопировал?

— Внутри? — игриво корчу идиотку. — Что означает галопировал?

— Таранил?

— Я не бетонная стена, Стеша, чтобы забираться и брать мою промежность приступом.

— Издеваешься?

Да! Естественно! Но говорю серьезно, не подавая вида, что хочу её ударить. И даже слишком.

— Ты странно выражаешься, подруга. «Внутри», «трахались», «мужские бёдра», какие-то непонятные «галоп» и ещё «таран». У меня складывается впечатление, что мы с тобой листаем книгу будущих командиров, водим пальцами по непонятным абзацам, перепрыгиваем с параграфа на пункты, пропуская многочисленные подпункты с важной информацией. Нам нужен словарь военных терминов?

— Чего?

Я рада, что наконец-таки удалось её обескуражить, поэтому настырно продолжаю:

— Изучаем тактику и разрабатываем стратегию, как уложить в кровать девицу, чтобы тонкий внутренний мир малышки случайно во время близости не расплескать. Затем рисуем на коленке план, как беспрепятственно проникнуть внутрь и подрыгать нижней частью тела с одной лишь целью — достучаться до сердца уже не чистой леди, излиться, а после заверить в искренности глубокого, хоть и низменного чувства.

А Стефа неожиданно переходит на дружелюбный, мягкий шёпот, меняя тон и грубые формулировки:

— Он тебя любил? Занимались с Юрьевым любовью? Мне можно рассказать. Ты же знаешь, я могила!

Она, что, крестится? По-видимому, я начинаю жалеть, что пригласила эту даму на событие. Тяжело вздохнув, приподнимаю брюки. Переступаю с ноги на ногу, зачем-то втягиваю живот, при этом выставляю грудь вперед и по-кошачьи фыркаю.

— Обиделась? Лёль?

Наверное, нет, но подобной глупости от подруги, тем не менее, не ожидала. Когда-то же ей это надоест, и она, а я надеюсь, снова примет нормальное, сосредоточенное на чём-нибудь другом, обличье. Поймает дзен и успокоится, раскинет руки, клювиком сведет маленькие пальцы и помедитирует.

— Нет.

— Обиделась?

— Нет, говорю.

— Он трогал тебя? Сжимал грудь, соски теребил? А там… Там гладил? Интересно-о-о.

— Трогал! — зачем сказала, задрав повыше нос?

— Это приятно?

— Пусть Андрей тебя погладит между ног, тогда из первых рук лично всё узнаешь. Сменим тему, Стеш?

— Считаешь меня нахалкой и…

— Любопытной считаю, а наглости у тебя, как и у всех в наши восемнадцать. Там, — показываю взглядом, где именно, — ничего не изменилось. Скажем так, я не покинула наше сестринство, подруга.

— Фух!

Не поняла? Это облегчение или нескрываемый укор? Она завидует?

— А вдруг мы с этим затянули? — подмигивает, направляясь верхней половиной тела на меня вперед. — Строим светских недотрог, а надо проще быть. Сначала кое-кто понравился, потом с ним повстречались, свидания там и все дела, а напоследок, — подруга замолкает, чтобы потом выплеснуть со смехом очередную глупость, — полежать обнявшись. А? Что скажешь? Доктрина изменилась, а правила на то и существуют, чтобы их нарушать. Хотя какие тут нарушения. Это, — мечтательно подкатывает глаза, — зов матушки-природы и закономерный процесс. У них есть член, а у нас — вагина. Их вздыбленная дубина идеально проникает в наше лоно, а там творит, что хозяин палки пожелает.

— Ты сравнила мужское хозяйство с деревянной палкой?

В своем ли Стефочка уме? Возможно, детских сказок на ночь перечитала, забив огромный болт на анатомию скучной жизни.

— Почему с деревянной? Тут у кого как, Лёля. К тому же это я брякнула для так называемого красного словца. Фамилию, кстати, менять будешь?

Конечно! Тем более что мой Юрьев весьма категорично на этот счёт настроен.

— И всё же… — по её глазам вижу, что Стеша не желает отступать.