Роман с Полиной

За моей спиной били об наст две мощные струи. Я тоже попробовал помочиться, но то ли на нервной почве, то ли из-за тех «бесед» со следоками, когда меня прессовали и отбивали почки, у меня ничего не вышло.

— Тебе надо обязательно показаться урологу, — чутко сказал за моей спиной Евгеньич.

Я обернулся и посмотрел на него, его подлая сыскарская морда не только кирпича, целого блока просила. Я не удержался и сказал напоследок:

— Здесь нет наивных, Евгеньич.

— Я думаю, — согласился кум. — Слушай, Юрок, сбегай по-молодецки, сруби эту красавицу, главврачу подарю под Новый год.

Кум достал из ножен огромный рубило — боевой нож спецназа и протянул вольняшке. Вольняшка взял рубило, застегнул ширинку и побежал за елкой. Кум вынул из кобуры ствол, подождал, когда тот отбежит метров на десять, и стебанул ему в спину. Я видел, как клочья полетели у того из полушубка.

Кум подошел к дергающемуся в предсмертной судороге телу, сделал контрольный выстрел в голову. Потом вытащил из багажника спортивную сумку из кожзаменителя и протянул мне.

— Переоденься в салоне — все, догола. Протрись, запах чудесный, — он вынул из-за пазухи пузырек с «Шипром». — Настоящий мужской запах, это не какой-нибудь пидерасский «Кортье».

В Карлаге в одно время со мной загорал на нарах известный пидор Манюта, из всех напитков он предпочитал именно «Шипр», но я не захотел спорить.

Я разделся догола, не жалея, намочил в «Шипре» утирку и обтер себя ото лба до пяток. Евгеньич забрал мое тюремное барахло, бросил его на труп, облил из канистры бензином и поджег.

В сумке лежала в аккуратных пакетах на первый взгляд простая, но, как мне показалось, очень дорогая одежда.

Было предусмотрено все — от нижнего шерстяного белья с мягким нежным начесом до меховой куртки из нубука, все великолепно сидело на мне, все было точно моего размера. Я выпрыгнул из машины и заново ощутил, как легка и удобна моя новая роба.

— Круто. Когда я такое надену? — вздохнул Евгеньич.

Мы подождали, когда тело обгорело достаточно, чтобы было невозможно узнать, кто там лежит, сели в машину и поехали дальше. Кум вытащил из-за пазухи фляжку со спиртом, глотнул сам, дал отпить мне.

— Помянем кента. Правильный был мужик, но имел один недостаток, догадайся какой.

— Я догадался.

— Правильно. Это большая находка — по всей антро… антропото… тьфу ты, блин… одним словом, даже зубы пломбированы, как у тебя. Не говоря о возрасте, телосложении и прочих фактах.

Мне было тяжело на душе; тот, кто пошел из-за меня на такие расходы, потребует от меня немало. Чем же, он хочет, чтобы я платил ему? Чтобы я стал киллером? Террористом? Убил президента? Да, это самое дорогое. Что-то не хочется этим всем заниматься, мне уже 32, пора строить дом, сажать деревья, заводить детей. А тут новый виток в уголовщине… Кто же заказал все и все опять решил за меня? Еще через три километра, когда на спидометр выскочила цифра 40, я увидел на обочине «ниссан-террано» с тонированным остеклением. Кум Евгений подвел меня к этой машине, открыл дверку. За рулем сидела Полина…

Ах, как шло Полине это маленькое черное платье, как оно подчеркивало ее нежный загар… у тебя родинка на верхней губе, признак чувственности и кокетства… пятнышко абсолютно круглое и скорее светлое, чем другое, — это признак того, что тебя ожидает большое счастье и большое богатство, и дай Бог, чтобы это произошло на самом деле.

Я неудачно повернулся на каблуках и почувствовал, как у меня на правом полуботинке опять отклеивается подметка. Этот паршивый клей, надо написать жалобу, разве так «держит намертво»!?

И я понял в этот миг, что бы со мной ни случилось в жизни, как бы тяжело или как радостно ни пришлось, я буду вспоминать его как невыразимое и неповторимое счастье — именно это, а не что остальное: когда я целую ее и чувствую губами каждый маленький капилляр, чувствую, как он наполняется жизнью, как набухают губы, твердеют соски. Полина слабо возражает мне, между нами возникает и растет родство, мы становимся друг другу родными.

Я вошел в нее и ощутил ее сладкую нежную плоть. Случилось то, о чем я мечтал и чего достиг. Но радости не было — это все? А что дальше?.. И что я за человек, что вообще может доставить мне радость? Сделать хотя бы на минуту счастливым? Или хотя бы довольным?.. Конечно, я украл у нее эту близость, можно сказать, отнял.

Если бы она домогалась меня, как я ее. Или если бы она получила от меня такой восторг, который не получала и никогда не получит ни от кого, и чтобы всю оставшуюся жизнь, занимаясь этим, она вспоминала меня, думала обо мне, мечтала о встрече. Чтобы, забыв стыд и гордость, преследовала меня.

Я стал молиться: «Господи, дай мне огромную мощь! Н у, дай! Господи, дай! Что тебе стоит…»

Я очень старался. Полина закрыла глаза и стала постанывать и изворачиваться подо мной. Я обрадовался и опять стал молиться: «Господи… Господи… Господи!.. Ну еще чуть… Еще две минуты…» И вдруг ощутил, что слабею. Я испугался, что сейчас все кончится. И только я испугался, все кончилось.