Роман с Пожирателем (СИ)

— Правда?

— Правда. Уизли вечно что-нибудь жевали на переменах. Я им даже завидовал немного. Особенно… когда мамы не стало. Она заботилась об этом, а знаешь, как это важно для ребёнка.

— Да, знаю… — с сочувствием вздохнула Гермиона. — Ты прав в одном — это печенье пекла её дочь, Джинни. Ты, я так понимаю, и друзей моих знаешь? — усмехнулась она.

Он приподнял плечо.

— Я изучил твою биографию.

Гермиона направила пузатый заварник на стол.

— Вот как? Каким же образом?

— Читал газеты.

— Самый ненадёжный источник! — скептически фыркнула она. — Сплошное враньё.

— Согласен. Но основные данные получить можно. Поттер и Уизли — твои друзья, Джиневра Уизли — жена Гарри Поттера. Всё логично.

И снова она поражена его заинтересованностью. Некоторое время не знает что сказать. Разливает чай в чашки, чувствуя его взгляд на своих руках, на лице.

— Странно, что ты не получил сову, — наконец выпалила она. — Я отправила её ещё в пять, а уже… — она бросила взгляд на настенные часы. — Восемь.

— Меня… не было в замке, — немного смутился Майлз. — Я ждал тебя здесь.

Гермиона замерла, нерешительно подняла на него глаза, замечая, как розовеют его скулы.

— Здесь?

— Да, на улице. Я подумал… тебе нужно немного прийти в себя после работы. Не решался подняться.

Она положила руку на пояс.

— Это похоже на слежку, — усмехнулась она.

— Извини…

Он бросил на неё такой взгляд, от которого мурашки пробежали по ногам. Гермиона поёжилась и села к столу.

Внезапно Живоглот запрыгнул на колени мужчины, Майлз немного отстранился, изумлённо взглянув на кота.

— Эй, мистер! — возмутилась Гермиона. — Вы что себе позволяете?

Она бросилась спасать гостя, но кот уже успел лечь, свернувшись калачиком.

— Подожди, — усмехнулся Майлз. — Пусть лежит. Это такое… странное ощущение.

Гермиона вернулась к столу.

— У тебя не было кота? — поинтересовалась она.

— Нет. Отец всегда считал животных низшими существами, брезговал ими. Допускал применение сов только потому, что в них была необходимость.

Гермиона с наслаждением наблюдала, как его огромная ладонь ласково скользит по шелковистой шерсти Живоглота. Кот блаженно щурился, но мурлыкать явно считал ниже своего достоинства.

— Мои друзья его не любят, — усмехнулась она. — Слишком он своенравный.

— Я ещё не понял, как к нему отношусь, — улыбался Майлз, следя за движениями шерсти под кончиками пальцев. — Надеюсь, отсутствие опыта меня извиняет.

Он доброжелательно взглянул на девушку, понимая без слов, что она в восторге.

Гермиона отвела взгляд. Ей до сих пор казалось, что она всей кожей чувствует прикосновения его ладоней, его тепло. Какое непостижимое удовольствие испытывать этот трепет, счастье от того, что он рядом, совсем близко.

Живоглот вдруг спрыгнул с колен Майлза, лениво потянувшись, взмахнул хвостом и покинул кухню.

— Ты… прости, что я не дождался твоего письма, — начал Майлз, поднимаясь и включая воду. Он неспеша вымыл руки и обернулся. — Знаешь, я сам себе удивляюсь. Стараюсь быть всегда учтивым и пунктуальным. Навязчивость — дурная черта, на мой взгляд. Для мужчины это недопустимо…

— Это не навязчивость, — тихо заметила она, и Майлз внимательно взглянул на Гермиону. — Иногда человек должен быть решительным. И… мне нравится это в тебе. Решительность. Я больше боялась, что ты… неправильно мог понять…

— Гермиона, решительность женщины иногда решает даже больше. Решает всё.

Она опустила глаза, начала теребить краешек своих шорт. Он подошёл так тихо, что она не заметила и вздрогнула от того, что её руки оказались в ладонях Майлза. Он присел перед ней на корточки, осторожно коснулся губами её маленьких пальцев.

— Ты дала мне понять, что я нужен, — тихо заговорил он. — У меня никогда прежде не было серьёзных отношений. Сказать по-правде, их вообще не было. Я не знаю, каково это. Но мне это нужно. Нужно с тобой. Сейчас.

Она с трудом решилась взглянуть ему в глаза. Внутри всё дрожало от любопытства и волнения.

— Почему? Ты… такой удивительный человек. Ты мог бы… иметь всё, что захочешь.

Он вздохнул, с нежностью прижимаясь лбом к её рукам. Она с блаженством закрыла глаза. Что-то невероятно близкое было в этом жесте.

— У меня есть очень дурная черта, Гермиона. Я не умею доверять людям. Не верю женщинам, не верю друзьям. Никому не верю.

Её дыхание замерло, она смотрела в глубину его синих глаз. Неужели это всё происходит с ней?

— Но тогда… почему я? — выдохнула Гермиона. — Я ничем не отличаюсь…

Его улыбка заставила её умолкнуть. Майлз перешёл на шёпот, такой нежный и соблазнительный, что мурашки побежали по спине.

— Ты сама знаешь, что это не так. Ты другая, не такая как все. Ты всегда была лучшей, с первого курса.

Он испытывал восторг от того, как краснеют её щёки, как искрятся глаза, как еле сдерживаемая улыбка играет на её губах, желанных, трепетных, красивых.

— Как ты можешь так говорить? — с недоумением произнесла она осипшим от волнения голосом. — Ты не можешь всего этого знать. У меня такое ощущение, что ты… видишь меня насквозь. Это… невообразимо представить…