Роман (СИ)

Но не успел Алексей и рта открыть, как сёстры, словно по команде, хором выпалили: "Мы "ОТМА""! И сами же весело расхохотались. После чего резко стихли, и вскакивая как оловянные солдатики, по одной представились: Ольга! Татьяна! Мария! Настаська! И последняя младшая скривила такую рожицу, что все вокруг упали со смеху.

- Вот вы, как я слыхал, с Дона, - громко обратился царь Николай к Голицыну, - а казачью песню заиграть можете?!

- А то как жа, - подыгрывая царю, ответил тот.

И, памятуя о бывшей профессии, запел:

"Конь боевой с походным вьюком

У церкви ржёт - кого-то ждёт.

125.

В ограде бабка с внуком плачет,

Возля молодка слёзы льёт

И когда Голицын запел повтор двух последних строк, то вся царская семья, кроме Императрицы, подхватила его, да как! подхватила, у запевалы чуть не случился комок в горле - так умело выводили они голоса.

А из дверей святого храма

Казак с доспехом боевым

Идёт, идёт к коню он прямо

Среди друзей, своих родных.

И снова певца подхватили, и снова масло по сердцу.

Жена коня мужу подводит,

Племянник пику подаёт

И говорит отец - послушай

Моих речей, сын, наперёд.

И снова, будто казачий хор запел. Даже Императрица подключилась к пению.

И говорит отец - послушай

Моих речей, сын, наперёд:

Мы послужили Государю,

Служить тебе пришёл черёд.

На этом повторе, у Николая Александровича сверкнула слеза в глазу.

А вот и пика родовая -

Подруга славы и побед,

А вот и шашка-лиходейка

С ней бился я и бился дед".

Песня кончилась. Настала тишина.

- А ведь, когда я узнал об отречении Михаила, - тихо заговорил Николай Александрович, глядя на Булгакова, - я всё же подал текст нового Манифеста, в пользу Алексея. И просил генерала Алексеева послать телеграмму с этим текстом в

Петроград. И было это 3 марта 1917 года. Но, толи телеграмма не дошла и затерялась в этой катавасии, толи... Увы!.

- Хорошо пели, - сказал Булгаков, наливая мужчинам по чарке коньяка.

- Но когда с нами так поступили в ту кровавую ночь, я понял - какой Ад ожидает Россию, - глухо произнёс Император.

- И не ошиблись, доложу я Вам, - подтвердил писатель подняв свою рюмку с коньяком.

Выпили. Помолчали.

Послышались всхлипы, а потом и плач Мэрилин Монро. Она плакала с бокалом в руках, и что-то говорила сквозь плач. Но это уже был голос другой Мэрилин Монро, не милое лепетание славного ребёнка, а грудной полноценный голос женщины-актрисы.

- Она говорит: "Какая хорошая песня и какая дружная семья, какие дети. А у меня были одни выкидыши. Выкидыши и бессонница. О, господа, вы знаете - что такое бессонница?! Бессонница, таблетки, ранние съёмки и недоброжелатели.", - переводила Киска.

Теперь не только голос, но и лицо Мэрилин стало другим - не детским и не милым, и без бантика на губах. Она вдруг поднялась со своего места и направилась к царской семье.

- Она хочет всех расцеловать, - объявила переводчица.

И тут же, вдогонку, пояснила ей, как понял Голицын, что это семья русского Царя Николая II -го.

- О! - воскликнула Мэрилин, и походу стала что-то рассказывать, упоминая русское имя Никита Хрущёв.

126.

- Она уже знает одного русского президента - Никиту Хрущёва, - переводила Киска, почему-то довольно улыбаясь, глядя на Голицына. - Тот приезжал в США, и она была приглашена на приём. "И когда я с ним поздоровалась, то он посмотрел на меня как на женщину. Просто - на женщину. Понимаете?" - закончила она перевод прямой речью, явно опьяневшей Мэрилин.

И Монро запела, пытаясь танцевать, и пошла по кругу вокруг стола, и Киска стала ловить её за руку, предлагая ей что-то, и куда-то зовя.

- Сейчас мы пойдём в уютную комнату, и выпьем хорошего крепкого кофе, - пояснила переводчица, опять же странно улыбаясь.

Но по пути, Мэрилин ловко вывернулась из под руки Киски, прямо лицом к Голицыну, и заговорила в упор. Голицын строго глянул на переводчицу.

- Она говорит, что хотела снимать хорошее, серьёзное кино и для этого создала свою студию, но из этого ничего не вышло, потому что кругом волки, - перевела Киска, и потянула Монро за собой.

Но та ещё на мгновение задержалась и уже совсем другим тоном и тихо что-то сказала Голицыну. Но Киска молчала.

- Переведи, - прямо таки приказал Голицын.

- Она спросила тебя - "откуда у них моя любимая марка Шампанского, 1961-го года урожая"? - говоря в нос и через губу, перевела Киска. И тут же громко обратилась ко всем, - Простите нас, господа!

И увела вон саркастически смеющуюся Мэрилин Монро.

- На-аш человек, - задумчиво благоговейно произнёс Голицын.

А Булгаков, на это, вдруг расхохотался.

- А какое славное наступление готовилось к весне 17-го года! - вдруг встрепенулся Государь.

Его дочери аж вздрогнули.

А Булгаков расхохотался с новой силой, аж со свистом в горле.

- Напрасно смеётесь, - без обиды в голосе заметил Государь. - Как вас по имени отчеству?..

- Михаил Афанасьевич, - пробросил писатель, - я просто вспомнил одного героя моей пьесы, генерала. Он тоже вспоминал, и говорил - "Какой славный бой был под Киевом, прелестный бой! Тепло было, солнышко, тепло, но не жарко..."

- Угощайтесь, Михаил Афанасьевич, - сказал Государь, раскрыв золотую пачку, лежащую на столе.