Роман-воспоминание

33

Мы прилетели в Москву 12 мая. Тут же я позвонил в ЦК Кузнецову, напомнил об обещании Яковлева принять меня после возвращения из США.

– Доложу Александру Николаевичу и перезвоню вам.

Яковлев принял меня через две недели. Встреча была назначена на 11 часов утра, потом перенесена на 2 часа дня. Приехали мы на Старую площадь, Таня осталась ждать в машине, а я отправился к Яковлеву, ставшему в ту пору уже секретарем ЦК КПСС. Второй после Горбачева человек в партии и, как поговаривали, инициатор и теоретик перестройки.

Коренастый человек с залысинами, с приветливым лицом. Принял меня дружелюбно:

– Здравствуйте, Анатолий Наумович, очень рад встрече с вами.

Я ответил ему так же дружелюбно, относился к Яковлеву с уважением, в начале семидесятых читал его статью «Об антиисторизме», направленную против отечественных черносотенцев. Сразу спросил: читал ли он мой роман или только слышал о нем.

Поколебавшись немного, он ответил:

– Мы с вами взрослые люди, фронтовики, будем говорить без обиняков, прямо и честно, да, я читал ваш роман, но не как секретарь ЦК, а как директор Института экономики. Штука сильная, написана хорошо, читается великолепно. Но у меня два замечания. Первое – вина Сталина в убийстве Кирова не доказана. Хрущев пытался доказать, но не сумел. Будучи послом в Канаде, я прочитал массу литературы на эту тему, злобной, антисоветской и бездоказательной. В вашем романе действуют исторические личности, значит, вы должны придерживаться исторических фактов, а этот факт не доказан. Второе возражение – в романе много сексуального. Молодые люди, девицы только и думают, с кем бы переспать. Я тоже был молодой, но в наше время так не думали…

Я улыбнулся, это от него не ускользнуло.

– Сколько вам было лет, Александр Николаевич, когда вы ушли в армию?

– Семнадцать с половиной.

– Не было бы войны, вы бы через год-два спали с девочками за милую душу.

– Особенно не настаиваю на этом. Главное – Киров.

– Вы знакомы с выводами комиссии Шатуновской?

– У нас этих материалов нет.

– Жаль, там доказано, что это сделал Сталин. Убийство Кирова помогло ему развязать террор в Ленинграде, а затем распространить его на весь Советский Союз. Разве не Сталин приказал убить Постышева, Коссиора, Рудзутака, Эйхе и других членов Политбюро? А где письменные доказательства? Разве не по приказу Сталина истреблены почти все делегаты Семнадцатого съезда партии и девяносто процентов избранного им ЦК? Где его письменные распоряжения? Их нет. Тираны не дают письменных указаний, убивая неугодных. Почему же именно о Кирове вы требуете предъявить письменное доказательство?

– Сам-то Киров был такой уж святой?

– Я не писал Кирова святым. Но не Киров убил Сталина, а Сталин убил Кирова.

– И все-таки к Сталину вы относитесь с предубеждением. Я кое-где даже карандашом подчеркнул.

– Это неверно, Александр Николаевич, думаю, что я создал объективный портрет Сталина. Некоторые ваши коллеги-международники считают даже, что я смягчил этот образ, написал крупного государственного деятеля.

– Я понимаю, конечно, у вас художественная проза, но ваш роман читается как реальная история, будто эти исторические лица действительно так говорили. Меня поразила одна фраза Сталина. Он приказывает расстрелять белых офицеров, ему возражают: незаконно, возникнут проблемы. Сталин отвечает: «Смерть решает все проблемы. Нет человека – нет проблем». Где Сталин это сказал? В его сочинениях такого нет.

Я спросил одного специалиста по Сталину: «Может быть, в чьих-то воспоминаниях о Сталине это есть?» Он ответил: «Нигде нет, Рыбаков сам это придумал». Рискованно, надо сказать… Такие слова! «Смерть решает все проблемы. Нет человека – нет проблем». Это значит – убивай, и дело с концом! Это – людоедская философия. Вы действительно сами выдумали и приписали Сталину эту фразу?

– Возможно, от кого-то услышал, возможно, сам придумал. Ну и что? Разве Сталин поступал по-другому? Убеждал своих противников, оппонентов? Нет, он их истреблял… «Нет человека – нет проблем…» Таков был сталинский принцип. Я просто коротко его сформулировал. Это право художника.

– Вы не думайте, я сам против Сталина, я вырос в деревне, с двенадцати лет работал, мой отец был председателем колхоза, участвовал в гражданской войне, преданный коммунист, его три раза пытались арестовать, он скрывался, мой отец ненавидел Сталина, у нас в доме висел только портрет Ленина. И все же нельзя отрицать, что Сталин создал промышленность, создал сильное промышленное государство.

– А какой ценой? Где наше сельское хозяйство?

– Да, беда с сельским хозяйством. Но я вам скажу: колхозы себя оправдали, я помню, как мы хорошо жили.

– Тогда, до войны, еще действовала вековая привычка крестьянина к своему труду. А во что колхозы превратились сейчас? Война выбила в деревне все мужское население, а те, кто подросли после войны, повалили в город. Война…