Роман-воспоминание

Нельзя отвергать право народа на революцию. Свержение тирании, абсолютизма, диктатуры оправдывает революцию, ибо другой, демократической альтернативы нет. Такова история человечества. Там, где у народа нет возможности освободиться от деспотии демократическим путем, он достигает этого путем революционным. Если бы в тридцатых годах нашего столетия народы Германии, Италии, СССР избавились от Гитлера, Муссолини и Сталина, совершив революцию, мы бы их одобрили. Революция – зло, если посягает на демократию, благо, если свергает тиранию.

Октябрьская революция выполнила задачи, которые февральская выполнить не сумела: вывела Россию из войны, провела реформы, предотвратила реставрацию самодержавия и развал страны. Во время гражданской войны не русский флот стоял у берегов Англии, Франции, США, Японии, наоборот, войска этих стран высадились в российских портах. Походом на Москву и Петроград шли Деникин, Колчак, Врангель, Юденич. Как и всякая гражданская война, и эта сопровождалась эксцессами, но они были обоюдными. За это в ответе те, кто вынудил народ на революцию и междоусобицу.

Революция свершилась под лозунгами социальной справедливости и братства народов. Людям это казалось исполнением вековых чаяний человечества, что и принесло победу коммунистам. К нескольким тысячам интеллигентов, входивших в партию во время Октябрьского переворота, к концу гражданской войны прибавился почти миллион человек – солдат, матросов, рабочих, крестьян. Однако вскоре Ленин, создатель Советского государства, стал первым его реформатором, введя в 1921 году нэп, предоставив экономическую свободу крестьянам и предпринимателям. Социализм в том виде, в каком задумывался, оказался невозможным.

Это разочаровало новых членов партии, они не находили своего места в нэповской системе, не были способны конкурировать с потомственными промышленниками и коммерсантами, умели «рубать врага, ставить буржуя к стенке» и не желали существовать рядом с нэпманом и кулаком. Именно поэтому после смерти Ленина они не пошли за Троцким, отрицавшим возможность построения социализма в одной стране, призывавшим к какой-то отвлеченной мировой революции, не пошли за Бухариным, который ратовал за врастание в социализм ненавистного кулака. Они пошли за Сталиным строить социализм без кулаков и нэпманов, бороться с теми, кто угрожает государству, где на разных ступенях державной лестницы каждый из них нашел свое место.

К этому поколению, к этой, в сущности, новой партии и принадлежал Никита Сергеевич Хрущев, слесарь из Донбасса, боец гражданской войны, большевик с 1918 года, свято веривший в грядущий коммунизм. Те, кто свергли Хрущева, кто пришли ему на смену – Брежнев, Андропов, Черненко, все их окружение, были людьми следующего поколения, вступили в партию в тридцатых годах, когда не было уже ни старой партии, ни новой, а была подчиненная диктатору тоталитарная структура.

В чем видится мне трагедия Хрущева – его подвиг, возвышение и падение?

Своим докладом «О культе личности» на XX съезде партии Хрущев бросил вызов не только господствующему в стране сталинскому аппарату. Всего три года назад советский народ оплакивал смерть Сталина, а до этого двадцать семь лет пел ему гимны, любил, почитал, славословил, преклонялся перед ним. Среди них были даже те, кто по семнадцать лет отсидел в лагерях. А приговоренные к смерти, случалось, перед расстрелом выкрикивали: «Да здравствует товарищ Сталин!» И кто вернулся с фронта, не забывал, что шел в бой «за Родину, за Сталина». И все же Хрущев отважился выступить против Сталина.

Говорят, что его доклад был вызван борьбой за власть. Так за власть не борются! Когда Хрущева снимали с должности, он, главнокомандующий, не выводил танки, не расстреливал неугодных. На пленуме сел в стороне от президиума, выслушал обвинения в свой адрес, не произнес ни слова. Оказался на высоте той миссии, которую возложила на него история, ушел, зная, что свою задачу выполнил. Он не сокрушил сталинизм, но нанес ему смертельный удар, после которого сталинская система была обречена. Первый советский лидер, который достойно сошел с политической арены и не пытался на нее вернуться. Властолюбцы так не уходят.

Дома Хрущев сказал:

– И все-таки моя заслуга перед историей в том, что меня уже можно было снять простым голосованием.