Romanipen (СИ)

Но сегодня даже веселый щебет птиц не успокоил. Все мысли возвращались к барину. Не нужно было соглашаться на поцелуй, он ведь твердо решил, что не дастся. А теперь вот самому не понятно ничего.

Петя спустился к реке. Этот берег был крутой, а другой — пологий. Он ступил на промерзший мокрый песок, присел. Опустил руки в бегущую по камням ледяную воду — пальцы тут же обожгло холодом. Летом купаться можно будет.

А в море, как рассказывал Федор, вода соленая. Вот диво! И неужто берега другого не видно? Не бывает так, наверное, а жалко — необыкновенно красиво было бы. Доведется ли увидеть?..

Петя задумался про море и не сразу услышал цокот копыт. Думал выйти, вдруг конюхи. Но узнал голоса — и осталось только прижаться спиной к крутому песчаному склону, чтобы не было видно с берега. Он теперь сидел в овраге, разглядывая сплетение корней перед глазами. И злился: прогуляться вышел. Сидел бы себе во дворе. А то ведь не уйдет уже, заметят, а встречаться с барином не хотелось.

Прямо над крутым овражком лежало длинное сухое бревно. Цокот копыт затих, и прямо над Петей раздались шаги. Вдруг заметят?.. Он сжался, стараясь тише дышать.

— Приехали? — гость отряхнул с бревна снег, потом сел. — Хорошо тут. Но все же объясни, зачем мы здесь в такую рань? Ты знаешь ведь, я еще с казарменных побудок ранних прогулок положительно не переношу.

— В деревне рано встают, — вяло откликнулся Алексей Николаевич, тоже присаживаясь. — Привык.

— Уж не собираешься ли ты окончательно здесь осесть, мон ами? — ехидно спросил офицер. — Женись еще, презабавно же будет видеть нашего героя дел амурных, разбивателя сердец столичных дам, верным мужем и отцом семейства!

— Иди к черту, Миша, — усмехнулся Алексей Николаевич.— Не собираюсь, об этом и хотел с тобой поговорить.

Петя вскинулся — неужто барин уезжать собрался? Куда же? Он стал слушать дальше. Страшно уже не было, только интересно.

— Что ж, поговорим… Только ты вот что мне скажи сначала: ты что в Москве творил? До столицы сплетни про твою дуэль дошли, я как узнал, тотчас ехать хотел к тебе, да дела задержали…

— Знаю я твои дела, — хмыкнул Алексей Николаевич. — В карты проигрался опять и денег искал долг вернуть. Ты-то найдешь, с твоими приятелями. О них и хотел…

— А ты что-то не торопишься отвечать на вопрос. Впрочем, ладно, говори, чего тебе от меня надо, — вдруг раздался звук открываемой фляжки. — Глотни-ка водки, а то нездоровый ты какой-то.

— Не надо, — резко бросил барин. И, вздохнув, начал: — У тебя ведь есть связи в штабе, Миша. Можешь ли там похлопотать, чтобы мне устроиться в другой полк? Непременно на границу, а лучше — на войну, к туркам или в Персию.

Петя застыл с открытым ртом. Гость тоже некоторое время молчал. И вдруг громко расхохотался.

— Ах, мон шер! Я все понял, только не верится… — он перешел на громкий шепот. — Да вы, любезнейший, влюблены, и хотите сбежать от любви на войну!.. Вот уж от кого не ждал, так от тебя, Алешка. И не смей отпираться, скрытничать ты никогда не умел. Ну и как же звали ту актрису?

— Какую актрису? — еле слышно спросил барин, усмехнувшись.

— Ну конечно, — протянул гость. — Так и думал, зачем тебе актриса, ты всегда повыше смотрел. Значит, стрелялся из-за кого попало тоже ради любви. И кто же это, откроешь другу тайну? — он подождал, но Алексей Николаевич не ответил. — Молчишь… Ну и молчи, сколько хочется. Но послушай, неужели нужно именно на войну? Я могу, конечно, помочь, да только куда тебя возьмут после дуэли. Так-то как раз отпуск у тебя заканчивался, а теперь будешь лечиться еще.

— А как вылечусь — поеду, — глухо ответил Алексей Николаевич.

Они закурили и стали молчать. А Петя сидел не шевелясь, и голова у него кругом шла. Он ничего уже не понимал. Да как же это… Выходит, и не в актрисе дело? А в ком тогда-то, если ради такого на войну едут? И, значит, к нему просто так подбивался, раз любовь была… Он уткнулся лицом в колени.

— А все-таки скажи хоть что-нибудь, — снова заговорил гость. — Она замужем, что ли, если вы видитесь так редко, что ради этого в Москву ехать надо?

— А с чего ты взял, что редко? — бросил Алексей Николаевич. — Каждый день… почти.

Последнее слово добавил, словно подумав — оговорился будто. Петя задумался: кого ж он видел каждый день? Неужто… в горле пересохло. Нет, не бывает так.

— Страсть как интересно! — оживился офицер. — Барышня соседская? Так на коня ее и бежать, какие наши годы, а?

— Не дастся, — усмехнулся барин. — А так бы — куда угодно…

Петя вздрогнул: такое отчаяние прозвучало в его словах. И правда верилось — куда угодно заберет. А ведь именно так, как сейчас, тихо и хрипло, Алексей Николаевич говорил с ним. И что говорит вроде как про барышню — так не рассказывать же, что с дворовым своим управиться не может… Но нет, невероятно это.

— Ну ничего себе, — пораженно протянул гость. — Так вы еще и безответно влюблены, мон ами? Не отвечай даже, и так ясно. Что ж… Устроить я тебя могу. Давай так сделаем: ты лечись, а месяца через два отпиши мне, куда ты все-таки поехал бы, и я похлопочу. Нет, ну надо же…