Романовы

Бояра же в то время все страхом одержими и трепетни трясущеся, и лица их кровию пременяюшеся, и ни единаго никако же возможе что изрещи, но токмо един Иван Никитич Романов проглагола: “Тот князь Михайло Фёдорович ещё млад и не в полнем разуме, кому державствовати?” Казаки же глаголеша: “Но ты, Иван Никитич, стар, в пол не разуме, а ему, государю, ты по плоти дядюшка прирожённый и ты ему крепкий потпор будеши”.

И изобравше посланных от вельмож и посылая ко граду Костроме ко государю князю Михаилу Фёдоровичю. Боляра же разыдошася вси восвояси. Князь же Дмитрей Трубецкой, лицо у него ту с кручины почерне, и паде в недуг, и лежа три месяца, не выходя из двора своего. Боляра же умыслише: казаком за государя крест целовать и из Москвы бы им вон выехать, а самим бы им креста не целовати. Казаки же, ведяще их злое лукавство и принужающе прежде, при себе, их, бояров, крест целовати. Целовав же [боля]ра крест, та[к] же потом и казаки крест целовав, на Лобное место вынесоша шесть крестов, поставиша казаком на целование»³.

Шведский полководец Якоб Делагарди, следивший из Новгорода за избирательной кампанией в Москве, писал, что приверженцы Романовых «князя Трубецкого и князя Пожарского в их домах осадили и принудили их согласиться на своё избрание великого князя». Под давлением казаков и под влиянием пущенной в ход легенды о завещании царём Фёдором престола Романовым Михаил был избран 21 февраля 1613 года. В города и уезды страны полетели грамоты с известием об избрании царя и присяге на верность новой династии.

Но самого государя в Москве не было, и его согласие вступить на трон ещё надо было получить. Выехавшее из Москвы посольство добралось до Костромы, где в Ипатьевском монастыре находились Миша Романов и его мать Марфа Ивановна. 21 марта послы с чудотворными иконами предстали перед боярской семьёй и стали просить юношу, чтобы он «по избранию всех чинов людей Московского государства и всех городов был на Владимирском и на Московском государьстве».

Уговаривать пришлось долго — Марфа Ивановна с сыном «во весь день на всех молениях и прошениях отказывали... с великим гневом и со слезами». Они опасались за судьбу находившегося в польском плену мужа и отца и не без основания боялись того, что «Московского государства всяких чинов люди по грехом измалодушествовались»: они ведь сперва выбрали Бориса Годунова, потом изменили ему ради «Гришки Роз-стриги», затем убили «вора», избрали царя Василия — и его же «с царства скинули».

Но всё же посланцам удалось убедить их, использовав тот аргумент, что «Московского государства всякие люди в бедах поискусились и в чувство и в правду пришли...» и выбрали себе государя «по изволению всемилостивого и в Троице славимого Бога и пречистые его Богоматери и всех святых, не ево государевым хотением; положил Бог единомышлено в сердце всех православных кристьян от мала и до велика на Москве и во всех городех всего Росииского государства...». Мать с сыном поверили в воздействие на их судьбу Божественного промысла.

Они долго ехали в Москву. Царские житницы были пусты, Кремль разорён, а дворцовые палаты стояли без «окончин и дверей». И всё же 2 мая 1613 года все москвичи с чудотворными иконами встречали своего избранника. 11 июля состоялось венчание на царство «великого государя царя Михаила Фёдоровича». В Успенском соборе он принял шапку Мономаха, скипетр и «яблоко» (державу) и выслушал поучение казанского митрополита Ефрема о необходимости «блюсти» и «жаловать» подданных. Долгожданного царя приветствовало «всенародное многое множество православных крестьян, им же несть числа»; для них он стал последней надеждой на восстановление Московского государства.

Трудные годы