Романовы. История великой династии

   В Финляндии Кирилл прожил несколько лет. Потом это объясняли его желанием быть поближе к России. Ситуация и в самом деле оставалась крайне нестабильной. В любой момент перевес сил мог оказаться на стороне противников большевиков, и тогда вновь могла возникнуть монархическая идея. А Кирилл, как мы помним, являлся следующим в порядке династического старшинства после убитых Николая II, цесаревича Алексея и Великого князя Михаила Александровича, поэтому в случае чего должен был всегда находиться рядом. Точно так же, кстати, поступила и его мать, остановившаяся на Северном Кавказе, в одном из районов, подконтрольных Белому движению. Но Кирилл всё же сильно рисковал, ведь в Финляндии тоже орудовали «свои» красные, и в конце концов уехал с семьёй в Западную Европу. Здесь он жил сначала в Швейцарии, а потом в Германии и во Франции, купив небольшое поместье в городке Сен-Бриак в Бретани.

   26 июля (8 августа по новому стилю) 1922 года он издал Акт о принятии Блюстительства Императорского престола. Поскольку судьба Николая II, его семьи и Михаила Александровича ещё не была точно известна, Кирилл Владимирович решил временно возглавить призрачную империю на правах Местоблюстителя. А через два года, 31 августа (13 сентября по новому стилю) 1924 года, специальным манифестом он принял титул Императора Всероссийского:

   «…Осенив Себя Крестным знамением, объявляю всему Народу Русскому:

   Надежда наша, что сохранилась драгоценная жизнь Государя Императора Николая Александровича, или Наследника Цесаревича Алексея Николаевича, или Великого Князя Михаила Александровича, не осуществилась…

   Российские Законы о Престолонаследии не допускают, чтобы Императорский Престол оставался праздным после установленной смерти предшествующего Императора и Его ближайших Наследников.

   Также по Закону нашему новый Император становится таковым в силу самого Закона о Наследии.

   Наступивший же вновь небывалый голод и несущиеся с Родины отчаянные мольбы о помощи повелительно требуют возглавления дела спасения России Высшим Законным, внесословным и внепартийным авторитетом.

   А посему Я, Старший в Роде Царском, Единственный Законный Правопреемник Российского Императорского Престола, принимаю принадлежащий Мне непререкаемо титул Императора Всероссийского.

   Сына Моего, Князя Владимира Кирилловича, провозглашаю Наследником Престола с присвоением Ему титула Великого Князя Наследника и Цесаревича.

   Обещаюсь и клянусь свято блюсти Веру Православную и Российские Основные Законы о престолонаследии, обязуюсь нерушимо охранять права всех вероисповеданий.

   Народ Русский велик и наделён обильными дарами ума и сердца, но впал в страшную беду и несчастье. Великие испытания, ниспосланные ему Богом, да очистят Его и приведут к светлому будущему, возобновив и закрепив перед Всевышним священный союз Царя и Народа».

   Отношение к этому акту в эмиграции было неоднозначным. Большинство членов династии поддержали его. Признали за Кириллом императорский титул и иерархи Русской Православной Церкви за границей. В то же время барон П.Н. Врангель и возглавлявшийся им Русский Общевоинский союз категорически отказались поддержать Кирилла. Своим верховным вождём они считали наиболее авторитетного на тот момент из Романовых – Великого князя Николая Николаевича младшего. Военная эмиграция отвернулась от новоявленного императора. Некоторые монархисты также отказали Кириллу в доверии. В.В. Шульгин назвал его действия «кобургским самопровозглашением» и ещё резче «оперой» (так он именовал любые с его точки зрения несерьёзные вещи). Очень большое значение имело мнение императрицы Марии Фёдоровны, поэтому Кирилл направил ей следующее письмо:

   «Дорогая Тётя Минни!

   Из побуждения только Моей совести Я издал прилагаемый Манифест.

   Если осуществится чудо, в которое Ты веришь, что возлюбленные Сыновья Твои и Внук остались живы, то Я первый и немедленно объявлю Себя верноподданным Моего Законного Государя и повергну всё Мною содеянное к Его стопам.

   Ты взошла на Престол во дни самой яркой русской славы, как Сподвижница одного из Великих наших Императоров, и Ты должна Мне дать Своё благословение ныне, когда Я принимаю на себя тяжелые обязанности Царского служения, прерванного великой русской смутой и при низверженном Престоле и попранной России.

   При таких тяжелых условиях Я принимаю только обязанности Сына Твоего, и отныне Моя жизнь будет одним долгим мученичеством.

   Я припадаю к Твоим стопам с сыновней любовью. Не оставь Меня в труднейшую минуту Моей жизни, в минуту, подобной которой не переживал ни один из наших Предков».

   Письмо с призывом о примирении отправил Кирилл и Николаю Николаевичу. Написала последнему и Мария Фёдоровна:

   «Ваше Императорское Высочество!

   Болезненно сжалось сердце Моё, когда Я прочитала манифест Великого Князя Кирилла Владимировича, объявившего себя Императором Всероссийским.

   До сих пор нет точных известий о судьбе Моих возлюбленных Сыновей и Внука, а потому появление нового Императора Я считаю преждевременным. Нет ещё человека, который мог бы погасить во Мне последний луч надежды.