Романовы. Пленники судьбы

Дело же, с которым пришлось столкнуться командиру Преображенского полка, оказалось из разряда скандальных, оно касалось как раз осуждаемых половых пристрастий. В нем оказались «замешаны наши молодые подпоручики Рудановский и Сабуров (Дмитрий). На них пало обвинение в противоестественных половых наклонностях, Рудановский виноват, безусловно, а на Сабурова имеется только подозрение, которого, за недостатком улик, рассеять нельзя. Следовательно, оба должны быть удалены из полка».

В те времена ни о какой «сексуальной революции» никто слыхом не слыхивал, а нравы были традиционно строги и бескомпромиссны. Одного лишь подозрения в склонности к «содомскому греху» было достаточно, чтобы подозреваемый навсегда распрощался с военной карьерой и стал изгоем. Подобное «клеймо позора» смыть было практически невозможно.

Великого князя Константина мучил сам факт, который, конечно же, не являлся украшением репутации вверенного подразделения Гвардии. Но еще большие страдания доставляла мысль о том, что вот они, молодые подозреваемые, стали жертвами моральных норм, а он, их начальник, может быть куда более грешный, защищен положением, своим Царскородным происхождением. При этом второй, Сабуров, пользовался его расположением, проявил себя в службе с наилучшей стороны.

«И я, подверженный тем же наклонностям, вынужден карать людей, которые не хуже меня. Это тяжело. К тому же я люблю (Сабурова) и, равно как многие из его товарищей, не верю в его виновность: и вот, как командир полка, оберегая честь общества офицеров, я должен удалить человека менее виновного меня самого. А я, только ради того, что про мой грех ничего не известно, являюсь судьею в деле, в которое может быть случайно попал невинный.

Как это мучительно! И между тем я высказал Катерининову свое решение об удалении из полка обоих названных офицеров совершенно спокойно, ни минуты не задумываясь, как будто сам я ни в чем не виновен».

Рефлексирующая душа К.Р. долго не могла успокоиться. Мучили вопросы и сомнения. «А мог ли я поступить иначе? С ноября месяца я не грешу и не теряю надежды победить в себе грех навсегда; но если Господь судил мне и в будущем поплатиться за прошлое, я смиренно понесу кару, преклонясь перед Божьим правосудием. Господи, прости и помоги, хоть ради моей душевной муки».

Великий князь понимал, как узок мир, как трудно в людском водовороте, где приходилось ему вращаться с рождения, утаить свои порочные наклонности. Он боялся огласки многие годы. Не за себя переживал, было стыдно перед детьми, перед Царем, перед знакомыми, которых уважал. И уже в зрелые лета, почти на пороге своего пятидесятилетия, возникла угроза разоблачения его двойной жизни.

В конце 1905 года князь получил письмо от одного офицера, который растратил деньги военного училища, немалую по тем временами сумму в 3000 рублей. За этот проступок он был уволен со службы без права на ношение мундира и без права на пенсию. Однако разжалованный решил отомстить начальству и первому среди них – Великому князю Константину Константиновичу как Начальнику военно-учебных заведений империи.

В своем послании бывший офицер с циничной откровенностью писал о том, что растратил деньги «из-за отстрой нужды», добавив амикошонски: «С кем не случается греха, хотя бы с вами». Далее автор писал, как он видел Великого князя в бане и как ему потом банщик рассказал, что у Великого князя с ним там было.

Письмо заканчивалось многозначительным замечанием, что его автор «держит все пока в секрете», но «если оно появится в печати», то Великому князю будет «неудобно оставаться на занимаемом мною посту». В заключение шантажист просил принять его «для личного разговора».

Константин испытал сильнейшее волнение. Вот оно, возмездие! Он долго не мог прийти в себя, казалось, что земля вот-вот разверзнется под ногами. Стыд и возмущение переполняли душу.

Постепенно успокоившись, Константин Константинович уже спокойно обдумал ситуацию. Он вспомнил, что в указанный день (мерзавец даже точную дату привел) он действительно был в Красносельских банях, но никакого греха в тот раз не было.

Проведя ночь без сна, Великий князь принял твердое решение: ни при каких условиях этого господина не принимать. Что же касается возможной огласки, то «будь что будет. Разве я не стою наказания?».

Он молился истово, только на Всевышнего была вся надежда. Своих сил одолеть искушение долго не хватало.

Научи меня, Боже, любить
Всем умом Тебя, всем промышлением,
Чтоб и душу Тебе посвятить
И всю жизнь с каждым сердца биением.
Научи Ты меня соблюдать
Лишь Твою милосердную волю,
Научи никогда не роптать
На свою многотрудную долю.
Все, которых пришел искупить
Ты Своей Пречистою Кровью,
Бескорыстной, глубокой любовью
Научи меня, Боже, любить.