Романовы

Эта книга, изданная в 1717 году, почти дословно повторяет те же советы и наставления, на которых настаивал «Домострой», написанный за два столетия до этого. Еще «Домострой» учил правилам хорошего тона: «Носа перстом не копать, не кашлять, не сморкать, не харкать и не плевать; аще же нужно — отошед в сторону, устроиться». За два столетия, протекшие от «Домостроя» Сильвестра до Петра, культурные привычки в России не очень сильно шагнули вперед. Трогательное сходство нравов при Петре и при Иоанне Грозном вовсе не случайно.

Если «Домострой» настоятельно рекомендовал покрепче бить слуг и не останавливаться перед «учащениям ран», поучая, что главное — это бить, а причина для побоев всегда найдется, то книга «Юности честное зерцало» со своей стороны, также рекомендует со слугами «не сообщаться», относиться к ним недоверчиво, презрительно, всячески их «смирять и унижать».

Советы такого рода, надо думать, не устарели еще и в царствование Николая II. Уже во времена Петра они были хорошо усвоены. «Младым отрокам» «Зерцало» рекомендует «между собой по-русски не говорить». Во-первых, для того, чтобы не поняла прислуга, а во-вторых, чтобы их можно было отличить от «незнающих болванов».

Где-то за границей, может и живут люди. В России людей нет. Есть только подданные: холопы и рабы, требующие постоянной и суровой опеки. Вот почему Петр сам руководит розыскным делом и любой из жителей, заявивших «Слово и дело!», имеет право на личное внимание царя во время допроса под пытками.

Суровость Петра проявляется не только в моменты вспыльчивости. И в спокойном состоянии его приговоры поражают жесткостью.

Какой-то крестьянин обвиняется в том, что приветствовал царя при встрече «необычным образом». Вечные каторжные работы для «преступника» заканчивают собой длинную серию перенесенных им во время допросов пыток.

Другой крестьянин повинен, что он не знал о том, что царь принял титул императора. Вечные каторжные работы и вырванные ноздри завершают и это обвинение.

У какой-то женщины нашли бочонок пива с какими-то буквами. Кто начертал эти буквы, что они значат, она объяснить не может. Женщину забивают до смерти.

Какой-то студент в состоянии опьянения произносит непристойные слова. Тридцать ударов кнутом, вырванные ноздри и вечные каторжные работы.

«Если бы не знать, — говорит французский историк, — что все это выдержки из официальных протоколов петровской Тайной канцелярии, их легко было бы спутать с постановлениями революционных трибуналов под председательством Катона или Сен-Жюста».

Приведенные здесь приговоры являются характерными именно для «спокойных» моментов правосудия Петра. В гневе он не останавливается перед тем, чтобы целую толпу людей, среди которых, по его мнению, находятся несколько виновных, повесить без разбора на крюк за ребро.

Регламенты Петра кажутся жестокими даже для того времени. Ежели канцелярский служитель не отправил бумагу в срок — законом установлена смертная казнь. Ежели солдат шел на приступ «с воем» — смертная казнь. Нечего говорить о дезертирстве солдат. Даже уклоняющийся от гражданской службы объявляется вне закона.

В указе 1722 года относительно таких уклонившихся сказано, что «если такого кто ограбит, ранит или убьет, никакому преследованию не подвергать».

Фамилии таких уклоняющихся опубликовывались ко всеобщему сведению в виде особых объявлений, прибиваемых на виселицы. Чтобы уменьшить большое число дезертиров, в 1712 году введено было специальное клеймение рекрутов наподобие каторжников: на левой руке накалывался особый рисунок, его натирали порохом и поджигали. Эта татуировка не блистала красотой, но зато отличалась редкой прочностью.

Поражает в характере Петра его странная и неумеренная любовь к рекламе. Голландский посланник пишет об этом в 1700 году: «После каждой малейшей удачи здесь поднимается такой шум, будто удалось перевернуть весь мир». Впрочем, точно такой же хвастливый тон принимает Петр и после неудач. «Отсутствующие победы с успехом принимаются как широкошумные победные реляции». В самый безуспешный период шведской войны, например, Петр упорно предается празднествам по случаю выдуманных им побед. Фейерверки, пальба из пушек, раздача наград только усиливаются в дни неудач на фронте.

Этот могучий, буйный человек, как ребенок, боялся насекомых. При виде таракана он не только в ужасе шарахался в сторону, но и доходил до обморока.

Любовь Петра к морю, к воде доходила до того, что когда в 1706 году огромное наводнение затопило Петербург, Петр любуется наводненными улицами. Он не хочет знать о несчастьях, принесенных стихией, и, увидев, что его комната на два фута залита водой, хлопает в ладоши.

Общий уровень нравов среди сановников Петра проявляется тем резче, что количество мало-мальски грамотных людей среди них было наперечет. Убедившись, что тот или иной из приближенных оказывается казнокрадом или взяточником, Петр все же назначал его на прежнюю должность, а иногда даже и на более ответственную.