Романтическая комедия

В доме была и комната с музыкальными инструментами (не путать с отдельной звукозаписывающей студией): полупустая, за исключением рояля и банкетки, четырех гитар на подставках у стены и большого (белого) стула в углу. Кухня тоже оказалась большой и просторной, с массивным деревянным столом, холодильником и плитой из нержавеющей стали и чередой высоких окон от пола до потолка, из которых открывался вид на длинный прямоугольный бассейн во внутреннем дворике, выложенном терракотовой плиткой. Мы вышли во внутренний дворик, где вокруг уличного очага кружком стояли деревянные стулья. За прудом начиналась долина, переходящая в горы, а над ними высилось чистое голубое небо.

– Далеко мы от океана? – спросила я.

Ноа ткнул большим пальцем через плечо.

– Он на той стороне.

– Чудесный вид. Пахнет даже лучше, чем у меня в машине.

– Все дело в эвкалипте, – засмеялся Ноа.

– Ты и правда плаваешь или бассейн только для красоты? Есть в нем что-то буддистское.

– Интересный вопрос. За последние месяцы я плавал чаще, чем за последние годы. Прямо как с готовкой. Я начал плавать кругами, а сейчас развлечения ради плаваю на надувных матрасах – я их доставал на вечеринках, но сам ни разу не пользовался.

– А где дворецкий и горничная? Наблюдают за нами со скрытых камер?

– Надеюсь, нет, – рассмеялся Ноа. – Нет, Гленн и Марджит по выходным уезжают повидаться с внуками и обычно остаются там на ночь. Их дочь живет в Торрансе.

– А их внуки сюда заглядывают? Ты их видел?

– Видел. Мальчик и девочка, почти ровесники моих племянников.

– Красивый у тебя двор.

– В плане лесных пожаров в Топанге не слишком безопасно, а в остальном здесь замечательно. К тому же этим летом обошлось. – Наши взгляды встретились. – Наверное, стоило предупредить насчет пожаров до того, как ты поехала на другой конец страны.

– Лесные пожары – это, конечно, жутко, но вряд ли они бы меня остановили.

Мы вернулись на кухню, которая перешла во вторую, а может, и в третью гостиную с белым диваном и двумя белыми стульями перед телевизором с плоским экраном. Я показала на него.

– Здесь ты смотришь «НС»?

– Каждую субботу без исключения. Я купил дом в две тысячи четырнадцатом, однако из-за ремонта переехал только в две тысячи шестнадцатом. Думаю, поспешный ремонт превратился бы в настоящую пытку, а я интересуюсь архитектурой, поэтому не торопился и с удовольствием им занимался.

Я удержалась от расспросов, хотя в этом увлечении мне все еще чудилась некоторая надуманность. От подколок все-таки удалось обойтись, а это уже маленькая победа!

Мы вошли в коридор, за которым располагались три спальни, большие и просторные; я решила, что первая принадлежит Ноа, и приятно разволновалась при виде кровати, пока он не сказал:

– Здесь любит спать сестра, когда приезжает в гости.

Тогда я подумала, что Ноа спит во второй – как и в первой, в ней стояла двуспальная кровать с большим белым покрывалом и кожаными декоративными подушками в западном стиле. Потом подумала на третью, но в третьей он сказал:

– Вот эту я хотел отдать тебе. Думаю, лучше всего подойдет – она ведь в самом конце. Впрочем, если хочешь полного уединения, устраивайся в домике у бассейна.

Он глядел на меня внимательно, испытующе. Неужели после того разговора о спальнях по телефону мы пришли к разным выводам? Он подумал, что я и правда прошу для себя отдельную комнату, а не пытаюсь дать ему путь к отступлению? А вообще, когда мы все-таки поцелуемся? Вдруг мы ждали слишком долго и упустили благоприятную минутку, и мне теперь оставалось не только шутки для ток-шоу за него писать, а вообще сочинять за него мемуары?

А может, надо не ждать, а поцеловать его первой? Если он меня отвергнет, я получу две новости: плохая – придется сесть в машину и немедленно уехать в Канзас-Сити, а хорошая – я переживу столь глубокое и незабываемое унижение, что личного и профессионального вдохновения хватит на годы вперед.

И опять я не решилась, только сказала:

– Нет, не надо домика у бассейна.

Мы снова прошли по холлу и на сей раз точно оказались в главной спальне: она была в два раза больше гостевых, с отдельной зоной отдыха – пожалуй, не стоило и упоминать, что размером она превосходила всю мою квартиру в Нью-Йорке, – а в смежной ванной стояли двойные раковины на кварцевых тумбах, огромная душевая кабинка из кварца и огромная же овальная ванна. Как и в гостевых спальнях, в этой на кровати белело аккуратно застеленное покрывало, однако на комоде и прикроватных тумбочках лежали вещи: айпад, блокнот и тяжелые серебряные часы с подсветкой и геометрическими фигурками на ободке, сменяющимися со светло-коричневых на темные. Особого беспорядка, кстати, не наблюдалось: либо Ноа отличался опрятностью, либо за ним убирали Марджит или Гленн, либо и то и другое.

Меня тянуло показать на кровать и спросить: «‎Это здесь вершится волшебство?» По счастью, хватило ума удержаться.

– По-моему, здесь чего-то не хватает, – отметила я.

Мы стояли спиной к ванной; Ноа встревоженно посмотрел на меня.

– Постера с «Indigo Girls».

Он рассмеялся.