Романтическая комедия

На каменных колоннах у ворот были видеокамеры, и я забеспокоилась – прямо как когда Ноа предупредил о папарацци у торгового центра. Ворота открылись, и я въехала во двор.

Я долго ехала в гору, и наконец земля выровнялась, и передо мной явился дом – та самая оштукатуренная асьенда из фотографий в интернете. Вспомнился случай, как я увидела одну из картин Моне с кувшинками в «Метрополитене» после изучения ее на истории искусств. Надо же, и правда существует!.. До дома оставалось еще футов сто, и к машине приближалась мужская фигура в джинсах, бирюзовой футболке и черной маске. Сердце у меня чуть не взорвалось, как петарда. Даже в маске, даже издалека, Ноа был потрясающе красив.

Я снова притормозила, когда между нами оставалось футов десять – между Ноа Брюстером, суперзвездой с внешностью серфингиста, автором «Июльской страсти», так ее растак, и мной, Салли Милз! – я так и не закрыла окно после звонка по домофону и выдала решительно позорную первую реплику:

– Мне тоже маску надеть?

– А мне снять? – Ноа прищурил глаза. Судя по всему, улыбался. – Добро пожаловать в Калифорнию!

– Здесь припарковаться или в гараже?

– Здесь, ты и без того слишком долго просидела в машине. – Он спустил маску на подбородок. – А я пока сниму эту штуковину, потому что мы отныне в одной лодке.

Ноа снял маску и засунул в задний карман, и мне открылось его лицо – разумеется, я в подтверждениях его красоты не нуждалась, а если бы нуждалась, меня убедил бы пристальный взгляд голубых глаз, чуть припухшие губы, морщинки от смеха в уголках, густые брови и темно-русая щетина. Невероятно, однако же в его открытом лице и жестах читалась явная радость от моего приезда.

Я выключила двигатель, встревоженно покосилась на себя в зеркало заднего вида и вышла; Ноа стоял прямо передо мной, только руку протяни… и мы бросились друг другу в объятия. Он был на несколько дюймов выше меня, и я уткнулась лицом в легкую щетину на его шее, наслаждаясь прикосновением к его коже, его запахом, близостью к его телу. Меня окутало необычайное спокойствие в сочетании с волнением – никогда прежде не испытывала ничего подобного. Мы надолго застыли в таком положении.

А потом меня черт дернул испортить весь настрой, хотя я уже гадала, не идет ли дело к страстным поцелуям.

– Дорогу ты мне объяснил замечательно.

– Хочешь в туалет или попить?

– Все нормально, я делала остановку перед Топангой. – Меня радовала не только его внимательность, но и забота о таких прозаичных вещах, как туалет. – Переобулась в модные сандалии.

– Хорошенькие. – Ноа кивнул на дом. – Осмотришься? Оставь пока вещи в машине.

– У меня для тебя сюрприз. – Дверца к водительскому сиденью была открыта, и я предусмотрительно не стала наклоняться к Ноа спиной, чтобы не демонстрировать свою пятую точку, а присела, достала серый бумажный пакет и протянула Ноа. Все тело охватила дрожь.

– Ух ты!

– Ничего из ряда вон не жди, – предупредила я.

– Поздно. – Улыбнувшись, Ноа по одному доставал и разворачивал брелки, которые я купила по дороге. – Всегда мечтал о брелке в форме Нью-Мексико, – заверил он, увидев первый. – И о брелке в форме техасской ковбойской шляпы. И в форме аризонского кактуса.

Остался только брелок в виде старого номерного знака со стеблями пшеницы из Канзаса и птицей из Оклахомы; покупая его, я, конечно, думала о Найджеле.

– А из Миссури ничего, я за пять минут канзасскую границу переехала.

– О брелке из Миссури я не мечтал. Не обижайся, просто не мой стиль. Спасибо. Мне очень нравится.

– Я хотела подарить то, чего у тебя нет.

Ноа положил руку на мое обнаженное предплечье, и я вспомнила строчку из «Июльской страсти»: «Помнишь, как я // Рукой коснулся тебя?» Впервые я услышала эту песню почти двадцать лет назад, летом между первым и вторым курсами колледжа, и мне она показалась ужасно глупой – если бы я знала, кем станет для меня Ноа Брюстер! А еще призадумалась, когда же мы все-таки приступим к страстным поцелуям.

– Идеальный подарок, – сказал он.

Мы вошли в прихожую с высокими потолками, белыми оштукатуренными стенами и полом из терракотовой кирпичной плитки с вкраплениями сине-белой керамической плитки, прямо как на фотографиях в интернете. Арка, ведущая в большую гостиную, дополняла минималистичный юго-западный стиль в белых тонах. Ноа провел меня через гостиную, столовую и кабинет; почти все ковры, диваны и стулья были белыми, встречалось много льняной мебели, пара пуфиков из воловьей кожи и дорогие грубо обтесанные столы. На пороге кабинета я показала на письменный стол и спросила:

– Здесь ты сидишь, когда мне пишешь? Здесь вершится магия?

– Иногда, – рассмеялся Ноа.