Романтические контексты Набокова

Роман «Приглашение на казнь» (1934) – одно из самых сложных и загадочных набоковских произведений. Со времени его появления и до наших дней оно вызывает непреходящий интерес критиков и литературоведов. Литература, ему посвященная, огромна – десятки статей как зарубежных, так и российских набоковедов, а также отдельные монографии и сборники[213]. Предлагаемые прочтения интересны и убедительны. При этом, несмотря на то, что они подчас прямо противоположны, они ни в коей мере не отменяют друг друга. Как проницательно заметила еще З. Шаховская, «"Приглашение на казнь" имеет множество интерпретаций, может быть разрезано на разных уровнях глубины»[214]. Таков статус самого текста.

Одна из основополагающих особенностей романа Набокова – ярко выраженная цитатность, богатство интертекстуальной игры. «Приглашение на казнь» – это своего рода компендиум аллюзий и отсылок к текстам самых разных авторов и эпох. Среди них исследователи отмечают произведения Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского, Салтыкова-Щедрина, Толстого, Блока, Л. Андреева, Гюго, Стендаля, Л. Кэррола, Диккенса, Кафки и др. Одной из наиболее значимых интертекстуальных сфер романа является литература романтической эпохи, ее характерные образы и мотивы. При том что сам факт наличия в романе многочисленных романтических подтекстов и авторской игры с ними уже неоднократно отмечался исследователями[215], все вычленяемые параллели преимущественно рассматриваются по отдельности и не сводятся в целостную систему. Попытаемся восполнить этот пробел – выявить тесную внутреннюю связь между традиционными романтическими элементами в произведении Набокова и обозначить основные принципы их функционирования.

Если в «Защите Лужина» романтический претекст как бы завуалирован и остается нераспознанным до тех пор, пока к сюжету не подобран необходимый ключ, то в «Приглашении на казнь» присутствие узнаваемых мотивов и топосов эпохи романтизма более очевидно, а игра с ними носит открытый характер[216]. К романтизму отсылает прежде всего «тюремный комплекс» образов и мотивов.

На событийно-сюжетном уровне «Приглашение на казнь» – роман о пребывании в тюрьме осужденного на смерть воспитателя детского сада Цинцинната Ц., преступление которого состоит в том, что он оказывается «непрозрачным» в мире «прозрачных друг для дружки душ» (IV, 55). В романе описываются последние дни узника, с момента вынесения ему смертного приговора до казни. Окружающие делают все возможное для того, чтобы герой проникся преданностью и уважением к тем, кто играет роль его палачей, и воспринял свою смерть как благо. Набоковедами не раз отмечалось, что писатель, возможно, пародийно реализовал в романном пространстве проект В. А. Жуковского, изложенный в статье «О смертной казни» (1849)[217]: «Не уничтожайте казни, но дайте ей образ величественный, глубоко трогающий и ужасающий душу; удалите от ее совершения все чувственное; дайте этому совершению характер таинства (в тексте романа встречается характеристика казни как «таинства» (IV, 154) – Н. К.), чтобы при этом совершении всякий глубоко понимал, что здесь происходит нечто принадлежащее к высшему разряду, а не варварский убой человека, как быка на бойне. <…> Казнь преступника должна возбудить в ее свидетелях не один страх наказания… она должна возбуждать все высокие чувства души человеческой: веру, благоговение перед правдою, сострадание, любовь христианскую»[218].