Романтический ланч для двоих

Шале показалось Джемме сравнительно скромным. Скорее, очень большим фермерским домом с окнами, украшенными деревянной резьбой и горшками красной герани. Простые местные блюда подавала прислуга в национальном костюме. Широкие юбки – для женщин, кожаные шорты на вышитых подтяжках – для мужчин.

– Это и есть настоящая Монтовия? Если да, мне очень нравится.

– Это традиционная Монтовия. Летом фермеры до сих пор перегоняют скот на эти пастбища. Зимой все покрыто снегом. Но люди все равно бывают здесь всю зиму. Сюда приезжают кататься на лыжах и, конечно, расчищают все дороги.

Может ли статься, что она проведет всю зиму, катаясь здесь на лыжах? Или даже все зимы?

Вечером они обедали с кузеном Тристана и его девушкой. Те оказались очень приятными молодыми людьми, но Джемму удивило, что они держались с ней как-то странно. Девушка кузена, доктор по профессии, примерно того же возраста, что и Джемма, неожиданно начала говорить, как благодарна Джемме, но бойфренд оборвал ее, не дав закончить предложение.

Наталия тоже говорила о том, какую сложную работу провел брат, чтобы изменить какие-то правила. Сердитый взгляд Тристана заставил ее замолчать.

Все они, в отличие от нее, говорили на безупречном английском, лишь изредка обмениваясь фразами на монтовианском. У Джеммы сложилось ощущение, что от нее скрывают что-то важное, и это ей очень не понравилось.

Поздно вечером Тристан пришел в ее апартаменты, она набросилась на него с вопросом:

– Тристан, что здесь происходит такого, о чем мне не полагается знать?

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, мистер Марко, что вы обещали не лгать мне.

– Никто и не лжет. Я хочу сказать… я не лгу.

– Никто? – Она не могла сдержать обиду.

– Джемма, клянусь, в этом нет ничего плохого.

– Тогда лучше расскажи мне.

Он должен был догадаться, что кто-нибудь из родственников непременно проговорится. Меньше всего хотелось, чтобы Джемма чувствовала себя исключенной из ближнего круга, тогда как его проект имел прямо противоположную цель.

– Я рассказывал тебе монтовианскую легенду об озерной нимфе?

– Нет, но звучит интригующе.

Тристан пересказал легенду и добавил, что, когда она плавала в сиднейской гавани, он увидел в ней свою морскую нимфу.

– Я вернулся в Монтовию, чувствовал себя как рыбак, вырвавшийся из объятий нимфы, который потерял рассудок от разлуки с ней и был обречен оставшуюся жизнь бродить по берегу в надежде снова найти ее.

– Я чувствовала себя такой же несчастной.

Он поцеловал ее в губы.

– Но рыбак не сдался. Он просмотрел все архивы замка в поисках королевских декретов и приказов, лишавших нас будущего. И вскоре нашел то, что искал.

– Не понимаю, о чем ты.

– Помнишь, я говорил, что бунтовал против этого закона? Но тогда я пошел неправильным путем, возможно, потому, что был «запасным», ждал, что это сделает кто-то другой. И вот теперь я кронпринц, юрист. А значит, должен втащить упирающуюся королевскую семью в двадцать первый век. Потому что хочу иметь право выбирать себе невесту без оглядки на ее происхождение.

– Значит, все это ради меня?

– Да. Другие королевские семьи допускают браки с простолюдинами. Так почему нам нельзя?

– Это кого ты имеешь в виду под простолюдинкой? Теперь понятно, почему мне так не нравилось это слово. Протестует моя благородная кровь.

Тристану импонировала способность Джеммы вносить легкость в сложные ситуации.

– Я буквально поселился в архивах, перерывая документы за несколько веков, и в конце концов нашел, как это можно изменить. Словом, во власти моего отца внести изменения.

– Ты, должно быть, злился, что он до сих пор этого не сделал.

– Сначала – да. Но отец искренне верил, что не может этого сделать. По сути, он пострадал больше, чем кто-либо другой. В юности он полюбил девушку незнатного происхождения и, если бы мог, выбрал своей невестой именно ее. К сожалению, ей пришлось довольствоваться ролью любовницы.

– Как это печально для твоего отца и его возлюбленной, и как трагично для твоей матери!

– В том-то и дело. До недавнего времени я не знал, что отношения отца с той женщиной тянутся так долго. Они любят друг друга. И это придало мне еще больше решимости все изменить. Не только ради себя, но ради будущих поколений нашей семьи.

– И что ты сделал?

– Заручился сторонниками. Моя сестра Наталия, ей двадцать шесть, уже отказала шестерым ухажерам, которых ей сватали.

– Ухажеры. Старомодное слово.

– Уверяю тебя, в жизни замка Монтовии почти ничего нет современного. Но теперь все изменится.

– Хочешь стать инициатором изменений?

– Я уверен, что мой брат стал бы придерживаться старых порядков. Но я хочу править страной иначе.

– Так вот что ты имел в виду, когда говорил, что нашел цель в жизни! Я горжусь тобой.

– Спасибо. Сегодня вечером ты познакомилась с моим кузеном, еще одним моим сторонником. Он влюбился в женщину-доктора, когда служил в армии. Моя мать также пострадала от этого средневекового закона, ведь и она вышла замуж не по любви. Она обещала поддержать меня. В ее браке уже поздно что-то менять, но он хочет увидеть, как жизнь меняется к лучшему.