Романтический ультиматум

Кармел хотела снова сказать ему «нет», но она понимала, что сейчас ей нужно пойти на компромисс. Отказаться даже от такого контроля над жизнью своего сына было слишком тяжело, но как она могла позволить Россу быть отцом Мака, если даже не разрешала ему создать трастовый фонд для своего сына?

– Хорошо, я могу принять это, – произнесла Мел. – При условии, что ты пообещаешь не позволять ему покупать мотоцикл на эти деньги, когда ему исполнится шестнадцать, – добавила она, отчаянно пытаясь сделать легкой трудную уступку с ее стороны.

– Я скажу своей юридической команде, чтобы ты была основным попечителем, пока ему не исполнится тридцать пять, хорошо?

– Превосходно, – сказала она как раз в тот момент, когда официант принес блюда, которые они заказали.

Восхитительный аромат жареной курицы и нежных специй заполнил ее ноздри. Напряжение, преследовавшее Мел после приглашения на ужин, развеялось достаточно, и она поняла, что была голодна. Росс наблюдал, как Кармел приступила к еде с тем же рвением, с которым она, казалось, бралась за все в своей жизни – от материнства до искусства и секса. Женщина, безусловно, заключила нелегкую сделку, подумал он, отрезая кусок сочного стейка. Он позволил соку растаять у него на языке, одновременно пытаясь забыть вкус Кармел этим утром.

Росс был вынужден слишком многое рассказать про свое детство. Он никогда не говорил о том периоде своей жизни. Воспоминания и кошмары, от которых он иногда все еще страдал, были лишь одной из причин не вспоминать это. Прошлой ночью у него был беспокойный сон из‑за кошмаров, он просыпался в холодном поту – стыд за собственную слабость был почти таким же ярким, как и страх. Новость, что он – отец, естественно, вернула кошмары – по крайней мере, на некоторое время. Было ли это причиной, по которой он утром окунулся в страсть, опасную для него? Возможно. Но сейчас его уже не волновали последствия. Сейчас Росс снова хотел ее. Но его ранила жалость в глазах Мел, когда он рассказал о настоящей причине, по которой финансовая поддержка ее и Мака была так важна для него.

Вечер заканчивался непринужденно под разговоры о жизни. Однако Росс не мог отделаться от приливов страсти каждый раз, когда Кармен слизывала мусс из темного шоколада и морской соли со своей ложки. Или когда он замечал, что винтажное платье снова соскользнуло с ее плеча, и он еще раз мельком увидел эту чертову бретельку бюстгальтера. Как только она слизнула последние капли шоколада, подошел официант, чтобы убрать их тарелки и предложить им кофе. Росс терпеливо ждал, и, когда официант ушел, он хотел обсудить тему их совместного сна до конца недели. Но Кармел опередила его:

– Моя мать умерла, когда мне было восемь лет, – призналась она, пристально глядя на его лицо.

– Мне жаль, – автоматически сказал Росс, сбитый с толку не только полной непоследовательностью, но и богатством эмоций в этих бездонных сапфировых глазах. В животе зашевелилась боль при мысли о ней, таком маленьком ребенке, потерявшем свою мать. Он должен знать, каково это – в конце концов, он потерял свою собственную мать, когда был еще младше… Росс напрягся. Неправда. Хотя его мать умерла, когда ему было пять лет, он почти не помнил ее.

– Все в порядке, мы не были особенно близки, – сказала Кармел, все еще наблюдая за ним.

– Правда? – спросил Росс, потому что не верил ей. Он мог слышать глухой тон потери в ее голосе.

Она слабо улыбнулась ему. Потом кивнула.

– Она страдала от депрессии. Она боролась с этим всю свою жизнь – у нее было два выкидыша до моего рождения. Все стало намного хуже, когда мой папа погиб из‑за несчастного случая на ферме. И вот однажды рождественским утром, почти через два года после его смерти, она решила покончить с собой. Конналл пошел в ее комнату, чтобы разбудить ее, и нашел ее мертвой.

– Ад. – Росс прошептал это слово, потрясенный не только разрушительной картиной, которую Кармел нарисовала о трагедии своей семьи, но и прагматизмом, с которым она сообщила новость. – Это ужасно.

– Да… – Кармел издала тихий смешок, совершенно лишенный юмора. – Да, это ужасно. По многим причинам. Это ужасно, что мой папа умер так, как он умер. Ужасно, что моя мама не могла справиться без него. Ужасно, что она так и не получила той помощи, в которой нуждалась. И что Коналлу пришлось жить с этой травмой. А потом ему пришлось взять на себя такую большую ответственность, когда он сам был еще совсем мальчишкой.

– Я бы сказал, что ужасно и то, что тебе пришлось расти без матери, – сказал Росс.