Романтичная девушка

Моэм Сомерсет Романтичная девушка

Один из многих недостатков реальной жизни за­ключается в том, что она редко преподносит закончен­ный сюжет. Некоторые ситуации вызывают у вас любо­пытство, замешанные в них люди запутались в дьяволь­ски сложных обстоятельствах, и вы теряетесь в догад­ках — а что же случится дальше? Так вот, чаще всего дальше ничего не случается. Катастрофа, которая пред­ставлялась неизбежной, таковой не оказывается, и вы­сокая трагедия, вопреки всем законам искусства, вы­рождается в вульгарную комедию. Возраст, у которого есть много недостатков, имеет и то преимущество (при­знаться, отнюдь не единственное), что иногда вам уда­ется узнать, чем завершились события, свидетелем ко­торых вы когда-то были. Вы уже давно отчаялись уз­нать, чем кончилась та или иная история, как вдруг, когда вы меньше всего этого ожидаете, вам ее препод­носят прямо на блюдечке.

Эти мысли пришли мне на ум, когда, проводив мар­кизу де Сан-Эстебан до машины, я вернулся в отель и снова уселся в гостиной. Я заказал коктейль, закурил и постарался упорядочить свои воспоминания. Это был новый роскошный отель, похожий на все другие доро­гие отели в Европе, и я пожалел, что променял на его новомодную сантехнику старинный колоритный «Отель де Мадрид», где раньше всегда останавливался, приез­жая в Севилью. Правда, из окон моего отеля открывал­ся вид на благородные воды Гвадалквивира, но это не могло искупить th'es dansants[1], привлекавших в гости­ную с баром раза два-три в неделю расфранченную тол­пу, так что гул голосов почти заглушал назойливый гро­хот джаз-оркестра.

Весь день меня не было в отеле, а вернувшись, я ока­зался в гуще этой бурлящей толпы. Попросил ключ у пор­тье и хотел было сразу подняться в номер, но портье, по­давая ключ, сказал, что меня спрашивала одна дама.

— Меня?

— Она очень хотела повидаться с вами. Это маркиза де Сан-Эстебан.

Это имя мне ничего не говорило.

— Тут какая-то ошибка.

Не успел я произнести эти слова и вяло оглядеться, как, протянув руки и широко улыбаясь, ко мне подо­шла какая-то дама. Я был совершенно убежден, что никогда раньше ее не встречал. Она сжала мои ладони — сразу обе — в жарком рукопожатии и затараторила по-французски:

— Как приятно встретить вас после стольких лет. Я узнала из газет, что вы остановились в этом отеле, и ска­зала себе: «Я должна взглянуть на него». Сколько воды утекло с тех пор, как мы с вами танцевали? Страшно по­думать! А вы все еще танцуете? Я танцую. А ведь я бабуш­ка. Конечно, я располнела, но не обращаю на это внима­ния, и потом, танцы не дают располнеть еще больше.

Она говорила с таким напором, что я слушал ее, затаив дыхание. Это была статная женщина в возрасте, с толстым слоем косметики на лице и темно-рыжими коротко стриженными волосами, явно крашенными; оде­та по последней парижской моде, которая никогда не идет испанкам. Но у нее был веселый, сочный смех, такой заразительный, что тоже хотелось смеяться. И было вид­но, что она живет в свое удовольствие. Смотреть на нее было приятно, и я вполне допускал, что в молодости она была красавицей. Только я никак не мог припом­нить, кто она.

— Пойдемте выпьем по бокалу шампанского и вспом­ним старые времена. Или вы предпочитаете коктейль? Наша милая старушка Севилья изменилась, правда? Th'es dansants и коктейли. Совсем как в Лондоне и Париже. Мы не отстаем. Мы тоже цивилизованные люди.

Она повела меня к столику неподалеку от танцую­щих, и мы уселись. Я больше не мог притворяться. Я бы только попал в еще более неловкое положение.

— Ужасно глупо, но, боюсь, я не способен припом­нить ни одного человека с вашей фамилией в старой Се­вилье.

— Сан-Эстебан? — перебила она. — Конечно же, нет. Мой муж — уроженец Саламанки. Он был на дип­ломатической службе. Теперь я вдова. Вы знали меня как Пилар Каррсон. Конечно, перекрасив волосы в рыжий цвет, я слегка изменилась, но в остальном, по­лагаю, я все та же.

— Совсем не изменились, — поспешил я заверить, — меня просто сбило с толку ваше имя.

Разумеется, теперь я ее вспомнил. Но в тот момент меня волновало только одно — не выдать, как ужаснуло и в то же время развеселило меня то, что та самая Пи­лар, с которой я танцевал на вечеринках у графини де Марбелла и на Ярмарке, превратилась в эту располнев­шую и вполне современную вдовствующую маркизу. Я никак не мог прийти в себя. Однако следовало быть начеку. Я не представлял, знает ли она, что я прекрас­но помню историю, потрясшую в свое время Севилью, так что я с облегчением вздохнул, когда она бурно распрощалась со мною и я смог без помех предаться вос­поминаниям.