Романтик из Урюпинска, или долгая дорога в Рио-де-жанейро

Иногда, после ужина, часов в одиннадцать Антон Сергеевич ставил на газ чайник, доставал из холодильника колбасу (самую дешевую, напичканную соей, добавками и еще какой-то дрянью) и делал себе бутерброд. Тина подходила вплотную и напряженно смотрела базедовыми, голодными глазами на хозяина. Этот взгляд доводил Ильина до бешенства , и он орал: "Сидеть!!". Игнорируя команду, Тина ложилась, вздыхала тяжко, как старуха-приживалка и клала свою породистую голову на передние лапы, демонстративно отвернув морду от жадно жующего хозяина. "Неужели и я когда-нибудь буду смотреть вот такими же глазами на кусок хлеба с колбасой?" - думал в такие минуты Ильин.

Однажды Ильин зашел в ЦУМ и остолбенел. Он не был здесь полгода. Можно было подумать, что по какому-то волшебству жизнь резко изменилась, и все жители города неожиданно разбогатели. Из отечественных товаров остались только нитки, иголки и резинки для трусов, все остальное было импортным и безумно дорогим.

Ильин подошел к красиво освещенной витрине с наручными часами. Бегло взглянув на нарядные японские часы, он надел очки и нагнулся к нижней стеклянной полочке, где в открытых, обтянутых кожей, футлярах скромно лежали швейцарские часы: "Tissot", "Omega", "Longines", "Rolex". Посмотрев на цену, Антон Сергеевич деловито подумал, что за такие деньги можно было бы значительно улучшить свои жилищные условия и не мучиться всю жизнь без сортира, без ванной, без душа...

И он, как Гантенбайн, представил себя в хорошем костюме, в удобной обуви, с "ролексом" на руке, прогуливающимся в фойе Большого зала Московской консерватории. "Сколько же здесь знаменитостей! - отмечает про себя Ильин. - И какие они милые, простые люди, как легко и естественно держатся... Странно, что только в пятьдесят четыре года я наконец-то смог приехать в Москву, чтобы попасть на концерт Берлинского филармонического оркестра...".

Ильин взглянул на свою двадцатирублевую "Победу", купленную пятнадцать лет назад и немного приободрившись, подумал: "Ни к чему эта роскошь, чепуха все это, главное - здоровье". Почему-то вспомнилась гнойная палата, где, просыпаясь ночью, Антон видел одну и ту же картину: сосед по койке сидит, как изваяние и смотрит на культю бедра, все еще не веря в случившееся, не веря, что теперь он калека, и идиотскую шутку Семеныча: "Чего ты все глядишь? Думаешь, новая нога вырастет!".

13

После того злополучного утра (романтик хренов) словно что-то надломилось в душе Антона Сергеевича. Продолжая жить в этом доме, он редко общался с членами своей семьи, а на разговоры о его творчестве и заработках было наложено негласное табу. Катя поняла, что говорить на эти темы не только бесполезно, но и опасно, так как все сводилось к одному: на кой черт твое творчество и два высших образования, если за них не платят. После таких разговоров Ильин ожесточался, пил еще больше, занимая деньги.

Невостребованность, унизительные гонорары, бесправность и безысходность все больше "доставали" Ильина.

В последнее время Антон Сергеевич возненавидел телевизор, а бодрый предрекламный проигрыш, проникающий через стену, доводил его до бешенства. По вечерам он закрывался в своей каморке и, лежа на диване, читал и перечитывал книги, оставшиеся после отца.

Как-то Ильин поймал себя на мысли, что выбор чтения стал несколько необычным. У Бунина, Куприна, не говоря уже о Гиляровском, Антон Сергеевич, как бы невзначай читал все больше о еде, об изысканных блюдах, о застольях. Если брал, к примеру, том Булгакова, то книга, как по заказу, открывалась на третьей главе "Собачьего сердца", и Ильин, кажется, в сотый раз с наслаждением читал описание обеда Филиппа Филипповича с доктором Борменталем.

Антону Сергеевичу не раз доводилось слышать рассказы людей, испытавших голод военных и послевоенных лет. В одной из радиопередач серьезный ученый - историк утверждал, что Россия никогда не была сыта, и это, по его мнению, являлось главной причиной всех бунтов, революций и бесконечных бед.

Вспомнилась давняя поездка с семьей на Украину. Соседкой оказалась пожилая учительница, словоохотливая, симпатичная женщина.

-Сколько себя помню - всегда любила покушать, - рассказывала она. - Как все дети любила сладкое, но больше всего сгущенное молоко, я его просто обожала! Сразу же после войны на танцах познакомилась с молоденьким лейтенантом. Время было голодное, а военные (я знала) получали паек, в котором непременно была сгущенка. Лейтенант был симпатичным, скромным пареньком небольшого роста, и я ему определенно понравилась, а мне он был, почему-то, совершенно безразличен. Когда же он предложил мне руку и сердце, я подумала: "Если откажусь - сгущенки мне не видать!". Так и прожили вместе сорок четыре года, хоть и без любви, но зато мирно и спокойно (он у меня непьющий был). Вот что значит сгущенка, - улыбаясь, закончила рассказ учительница.