Война стала вершиной, и следовательно, концом подъема движения романтических националистов и дворян-консерваторов. В Москве Ростопчин продолжал преследовать русских, сотрудничавших с французами, а также «мартинистов», реальных или вымышленных. Судя по всему, москвичи все больше разочаровывались в нем, обвиняя его в несчастьях 1812 года и возмущаясь недостаточной помощью правительства жертвам московского пожара. 30 августа 1814 года Ростопчин и Шишков были сняты со своих постов [Покровский 1914: 200; Мельгунов 1923: 227–231; Половцов 1896–1918, 17: 288–290; Шильдер 1897, 3: 259–260][333]
. Отечественная война была позади, и царю больше не нужны были стойкие приверженцы консерватизма, враждебные его либеральным мечтаниям и мистическим религиозным чувствам. Став самым могущественным монархом Европы и повелителем ее судеб, он не нуждался больше в демагогах-ксенофобах и простодушных поборниках изоляции России.Ростопчин, расстроенный этим и оскорбленный неблагодарностью своих соотечественников, оставался в России до 1815 года, пока наконец не уехал – в Париж. Там он отбросил свою франкофобию и снова превратился в утонченного гран-сеньора, который развлекал завсегдатаев салонов своими едкими остротами и купался в лучах славы как герой, который сжег Москву и одержал верх над Наполеоном[334]
. В 1823 году он вернулся в Россию и в 1826-м умер в Москве.Екатерина Павловна вышла замуж за короля Вюртемберга, поселилась в его владениях, где и умерла скоропостижно в конце 1819 года после внезапной болезни. Сергей Глинка жил долго – в бедности и относительной безвестности. С поражением Наполеона исчез смысл его деятельности как писателя, а его наивный идеалистический патриотизм, который некогда увлекал за собой соотечественников, стал терять свою ведущую роль, по мере того как в России обретал почву культурный национализм. Он продолжал издавать «Русский вестник» и пробовал себя в разных литературных жанрах. Но ему никогда больше не удавалось завладеть воображением публики, и Россия перестала читать его сочинения задолго до его смерти в 1847 году. Слава адмирала Шишкова также померкла, и он лишился прежнего влияния, но оставался в добром здравии и жил в столице, где его новое положение в Государственном совете и Российской академии, а также неизменная категоричность его высказываний внушали уверенность, что повторная отставка пылкого старца, подобно первой (в 1801–1812 годах), – явление временное. И правда, после десятилетней политической спячки адмирал Шишков и правда вновь займет высокий пост, чтобы вступить в последнюю битву с силами модерна.
Глава 6
Духовные основания Священного союза
Победа России над Наполеоном обозначила водораздел в эволюции консерватизма при Александре I в двух отношениях. Прежде всего, инициатива перешла от общества к государству, и поэтому наше основное внимание в данном исследовании переходит от салонов, литературных обществ, театра и прессы к миру двора и бюрократии. Общественное мнение по-прежнему играло определенную роль, но лишь в той мере, в какой его идеи разделялись влиятельными персонами, которым и будут посвящены последние главы. К тому же новые «консервативные» идеи, отчасти заимствованные у протестантов Германии и Англии и воплощенные в Священном союзе, были с политической точки зрения даже более двусмысленными, чем национализм Шишкова и Глинки, и являлись – в гораздо большей степени, чем романтический национализм или дворянский консерватизм – результатом прямого интеллектуального диалога с Западной Европой. Важно, однако, что этот послевоенный консерватизм являлся продолжением более раннего консервативного движения. Оба этих этапа не только были связаны интеллектуально или через конкретных лиц, но и цель оставалась прежней – очистить общество нравственно, не нарушая общей структуры государства. После победы консерваторы контролировали рычаги государственной власти и имели возможность попытаться воплотить свои идеи. (В данной главе не рассматриваются ни происхождение, ни последствия