Романтизм и его национальные варианты. Историко-культурный очерк

Если романтизм рассматривать по аналогии с Просвещением как сложную идеологическую систему, имеющую разные эстетические эквиваленты, то тогда собственно романтическая литература должна анализироваться в контексте других явлений, уже внелитературного порядка и, самое главное, не обязательно романтических по духу. Признание романтизма определенной доктриной вынуждает считать его исключительным – немецким только – проявлением национального духа и соответствующим комплексом национальных ценностей: от понятий веры и морали до представлений вкуса и литературной традиции. Романтические типологии в таком случае могут рассматриваться только как результат влияния немецкого романтизма на другие национальные литературы. Общеизвестно, что романтики отыскивали будущее в прошлом, определенные модели (идеалы) они пытались возродить, представляя в идеализированном свете отдельные моменты германского прошлого. Но помимо этого, у них была и уверенность в новых достижениях немецкой нации, в будущем величии Германии. В немецком обществе укоренилась идея национальной самобытности, усилился интерес к национальным потребностям, национальный вопрос стал все более и более привлекать внимание ученых и политиков. Развитием и разработкой этой идеи определяется ход дальнейшей политической истории Германии; велико культурное значение «германского возрождения», к которому были причастны и романтики наряду с литераторами старшего поколения.

Пора окончательно отказаться от идеологических «ярлыков» и разграничения романтиков по политизированному принципу на неких «прогрессивных» и «консервативных». Романтизм был прогрессивен в основе своей, по самой революционной сути эстетических новаций, и консервативен по существу своих возрождаемых христианских идеалов, наиболее характерных для Средневековья и времен безраздельного господства «вселенской» Церкви, духовных ценностей, явно противопоставленных «меркантильным» ценностям буржуазного общества. В этом главный парадокс исследовательского и читательского восприятия романтизма.

Немецкий романтизм более других был ориентирован на поиск какого-то внесоциального утопического идеала. В силу этих идейных заблуждений и ностальгических настроений определенного свойства, превращавших эстетическую теорию романтизма в явно идеологическую доктрину, эволюция литературной школы означала по сути дела трансформацию ее в своеобразную «школу поэтического национализма». Культурная программа пангерманистов несомненно ориентирована на романтическое наследие. Намного острее, нежели в других странах, обозначалась при этом опасность смыкания запоздалых апологетов романтизма с консервативными политическими кругами, бесцеремонно эксплуатировавшими иные идеи романтиков в собственных прагматических целях. Именно об этой любопытной ситуации язвительно и не совсем справедливо рассуждал К. Маркс в одной из ранних работ («Дебаты шестого рейнского ландтага»).

Принятая в учебниках историко-литературная схема достаточно условна. На самом деле не было хронологически отчетливой смены методов на рубеже 1790–1800-х гг. и 1830–1840-х гг. даже в развитых национальных литературах, где литературная борьба предопределила резкую смену эстетической парадигмы (на смену «эстетики идей» пришла «эстетика вещей»). «Классический» романтизм повсюду пережил кратковременный расцвет в 1820–1830-е гг., порой на основе совсем иных художественных установок (например, «поэзия сверхчеловечества» М. Ю. Лермонтова, радикально-политическая поэзия Ш. Пётёфи, «революционные» манифесты молодого В. Гюго и его соратников). Заметно оживился интерес к романтизму в начале 1840-х гг. Романтическая литература стала предметом безжалостных критических разборов, романтические идеалы высмеивались (самоирония и скепсис пронизывают книгу Г. Гейне «Германия. Зимняя сказка»). Прощание с романтизмом состоялось на исходе «эстетического периода»; в 1840–1850-х гг. романтизм уже отодвинулся на периферию литературной жизни. От романтики «ранней» к романтике «высокой» произошла существенная переоценка прежних ценностей. Крушение романтических идеалов жестоко предопределено было ходом событий, «действительность» окончательно восторжествовала над «чистым искусством»; романтическую свободу духа подменили иллюзией творчества. В декадентской культуре рубежа XIX–XX вв. зримо обозначилось печальное угасание романтизма.