Романы Ильфа и Петрова

С другой стороны, литературные прототипы Бендера обнаруживаются в сфере демонических героев романтического происхождения, которые интеллектуально возвышаются над средой, тяготятся посредственностью и мизерностью интересов «толпы», занимают по отношению к ней позицию отрешенно-насмешливых наблюдателей, комментаторов, экспериментаторов и «провокаторов». Близким предшественником «великого комбинатора» Бендера (сам этот термин см. в ЙЗК, 208, осень и весна 1928–1929) является «великий провокатор» Хулио Хуренито из романа И. Эренбурга [см. Введение, раздел 3]. Отдельные точки соприкосновения имеются у Бендера с Драгомановым, героем романа В. Каверина «Скандалист, или Вечера на Васильевском острове» (1929); этот провокатор и циник футуристического толка издевается над незадачливыми старорежимными интеллигентами вроде профессора Ложкина, рассказывая им, как Бендер Воробьянинову в ДС 5 и 7 или Хворобьеву в ЗТ 8, истории об «одном моем приятеле» [Скандалист]. Некоторые критики находят в Бендере также черты «инквизитора» — типового персонажа антиутопий [см. ЗТ 8//23]. О связи героя ДС/ЗТ с традицией романтических героев, а также «лишних людей» русской литературы см. раздел «К литературной генеалогии» в монографии У.-М. Церер [Zehrer], книгу Я. С. Лурье [Курдюмов, В краю…] и вступительную статью настоящей книги.

5//16

Из своей биографии он обычно сообщал только одну подробность. «Мой папа, — говорил он, — был турецко-подданный». — Ср. сходные формулы для введения личных данных о герое у других авторов: «В интимных беседах, когда его спрашивали, какой он национальности, [Енс Boot] отвечал без всякой иронии: «европеец»» [Эренбург, Трест Д. Е., гл. VI]. Сдержанность при сообщении биографических данных — черта также Павла Ивановича Чичикова: «О себе приезжий, как казалось, избегал много говорить; если же говорил, то какими-то общими местами, с заметною скромностию, и разговор его в таких случаях принимал несколько книжные обороты…» [гл. 1].

«Турецкое подданство» отца Бендера М. Каганская и 3. Бар-Селла интерпретируют как указание на будто бы сирийское происхождение Остапа, что, в первую очередь, позволяет им провести параллели между героем Ильфа и Петрова и Иешуа Га-Ноцри из романа М. Булгакова, который говорит о себе: «Мне говорили, что мой отец был сириец». «Сирия, заметим, была к моменту рождения Остапа частью Оттоманской империи, а жители ее — сирийцы — соответственно турецкими подданными (заметим еще, что Остап называет своего отца не турком, но именно «турецко-подданным»)» [Мастер Гамбс и Маргарита, 14]. Авторы этой книги сближают Бендера одновременно с Христом («Остап и Иешуа неразличимы до тождества» [там же]) и с нечистой силой: «Сын турецко-подданного есть никто иной, как Демон, дьявол, Люцифер, короче Воланд» [там же, 24].

Параллели Бендера с Христом в обоих романах возникают неоднократно [см. их сводку в ЗТ 10//7]. Нет сомнения и в том, что Бендеру присущ демонизм, хотя и не столько в буквальном, сколько в облагороженном, «печоринском» смысле. Правы отмечающие его параллелизм с булгаковским Воландом [см. Введение, раздел 3]. Нет ничего необычного в том, чтобы Бендер более или менее метафорически приравнивался к дьяволу и наделялся отдельными ассоциациями с ним. Это более естественным образом, нежели «сирийская связь», объясняет мотив турецкого происхождения Бендера. Ведь дьяволу в литературе часто придаются экзотические, иностранные и особенно восточные черты. Ср. Варфоломея в повести В. П. Титова «Уединенный домик на Васильевском», который «говаривал, что принадлежит не к нашему исповеданию» [Титов, 353], колдуна в «Страшной мести», который именуется «турецкий игумен» и носит турецкие шаровары [гл. 4], и страшного ростовщика Петромихали в «Портрете»: «Был ли он грек, или армянин, или молдаван, — этого никто не знал, но по крайней мере черты лица его были совершенно южные» [Гоголь, Поли. собр. соч., т. 3:431]. Демонический персонаж Мурин в «Хозяйке» Достоевского говорит по-татарски [П.2]. Эпитет «турецко-подданный» напоминает также о «персидском подданном», как именуется черт Шишнарфнэ в «Петербурге» А. Белого [гл. 6: Мертвый луч падал в окошко; Почему это было, и др.].