Романы Ильфа и Петрова

В зал вошел известный мот и бонвиван, уездный предводитель дворянства Ипполит Матвеевич Воробьянинов, ведя под руки двух совершенно голых дам. — Сцена с Ипполитом Матвеевичем, голыми дамами и околоточным использует ряд мотивов рассказа Чехова "Маска". У Чехова миллионер Пятигоров в маске входит в читальню клуба в обществе двух дам и предлагает присутствующим покинуть помещение: "Мамзелям моим не ндравится, ежели здесь есть кто посторонний... Они стесняются, а я за свои деньги желаю, чтобы они были в натуральном виде". Является полиция, которую Пятигоров осыпает насмешками; составляется протокол, после чего миллионер снимает маску и открывает свое лицо, к немалому смущению собравшихся. Интеллигенты и передовые люди города, возмущавшиеся поведением нахала, теперь льстят и аплодируют ему, а власти спешат замять скандал.

Подобные эпизоды были известны и из придворной хроники, например, следующий, сходный с ДС: "Город до сих пор полон рассказами о похождениях великой княгини Марии Павловны... Про сынков ее и толковать нечего. Всем памятно, как они шествовали по общей зале ресторана с голой француженкой, что страшно возмутило публику..." [Минцлов, Петербург в 1903-1910 годах, 24; запись за август 1903].

ПР//7

Статейка была написана возвышенным слогом и начиналась так:

"В нашем богоспасаемом городе что ни событие, то — сенсация!

И, как нарочно, в каждой сенсации замешаны именно:

— Влиятельные лица!!!"

Стиль фельетона Принца Датского так же шаблонен, как его псевдоним. Известным штампом было, в частности, разделение фразы на две части посредством двоеточия и новой строки с тире. Ср. некоторые очерки В. М. Дорошевича, почти целиком составленные таким образом, например:

"Роли распределялись:

— По особенностям дарования...

Чулков Сергей мог продать билетов:

— На целых пятьдесят рублей!..

Здесь начинал свою артистическую деятельность мой:

— Учитель чистописания и рисования Артемьев...

К спектаклю имел какое-то отношение нотариус Н., известный тогдашней Москве как:

— Большой ходок по дамской части" и т. п. [Дорошевич, Уголок старой Москвы, Избранные рассказы и очерки, 6-19].

"Богоспасаемый" — заезженный журналистами лексический штамп, обычный при топонимах. Часто встречается в древнерусской литературе и у классиков: "В богоспасаемой крепости не было ни смотров, ни учений, ни караулов" [Пушкин, Капитанская дочка]. Примеры из А. Аверченко: "Мы счастливы приветствовать известного пианиста Зоофилова, посетившего наш богоспасаемый город..." [Волчья шуба]; "Что-то в нем есть такое, что действительно отличает его от других индивидов нашего богоспасаемого болота" [Скептик].

Глумливо-претенциозный, до отказа напичканный надоевшими цитатами "возвышенный слог" статейки Принца Датского типичен для дореволюционных газетчиков. Его пародирует, например, М. Алданов, у которого в сходном стиле работает журналист Дон-Педро: "Комментарии излишни. Вот уж действительно своя своих не познаша. До каких, однако, Геркулесовых столпов цинизма докатились наши рептилии!.. Что, однако, сей сон означает?! Уж не „эволюционирует” ли почтенная газета? А если эволюционирует, то куда и почему? Тайна сия велика есть" [Ключ, 23]. Этот пассаж иллюстрирует другую ветвь тогдашнего стиля: он основан не на синтаксических штампах (деление фраз двоеточиями и тире), но на заезженных цитатах, затертых цитат, тропах и афоризмах, обязательных в такого рода политических обзорах.

ПР//8