Романы Ильфа и Петрова

[Пушкин, Песни западных славян, 194].

Приложение

М. Коварский

Пешеход

...И когда вся скудная обстановка была уже распродана, когда жакт принял сторону домохозяйки, когда в кармане у Лимонадова осталось только сорок семь копеек, он надел на спину мешок, взял в руки огромную дубину и купил на вокзале билет до ближайшего городка.

Приехав в городок, он направился прямо в у исполком, где обратился к одному из товарищей:

— Скажите, на каком градусе широты и долготы я нахожусь?

Исполкомовец вытаращил удивленные глаза.

— В чем дело, товарищ? Кто вы такой?

— Я пешеход-турист! Моя задача обойти весь Союз, чтобы воочию убедиться во всех достижениях. Интересуюсь этнографией. Нет ли у вас каких-нибудь этнографических диковин?

— Есть! Чем мы хуже других? — ответил туземец, пожелавший поразить туриста. — Вон напротив, где коза стоит, дворец культуры, а налево будет столовая. Опять же ветеринарный врач у нас герой труда и много прочей этнографии.

Лимонадов записал все это и продолжал:

— А любопытно было бы узнать, как у вас поставлено народное питание? За все время своего путешествия я видел всего одну образцовую столовую. Это было на Памире...

— Зря вперед хулите! — обиделся туземец. — Пойдемте в наш нарпит. Накормим, что надо.

В столовке пешеход привлек всеобщее внимание. Но исполкомовец, втайне гордившийся тем, что он первый обнаружил Лимонадова, отгонял назойливых соседей.

— Приходите во дворец культуры! Там товарищ пешеход поделится своими впечатлениями.

И все последовали за Лимонадовым во дворец.

— Разуйтесь, товарищ пешеход! — заинтересовался кто-то из уголка безбожника. — Небось от ходьбы мозолищи в кулак вскочили.

— А, извиняюсь, какая температура в тайге, и есть ли там кенгуру? — спросил счетовод Зыбин.

— Может быть, в буфет пройдете? — предложил заведующий дворцом.

Лимонадов, окруженный толпой, направился к буфетной стойке, где буфетчица налила ему стакан вкусного кофе и, смущаясь, попросила:

— Напишите мне ваше факсимиле. У меня такой альбом имеется. Можно?

Лимонадов с шиком расписался:

"Пересекая этот кантон, я в восторге от местных бытовых условий. Пешеход по СССР Лимонадов".

— Товарищ пешеход! — обратился к Лимонадову уисполкомовец. — А не прочтете ли вы нам лекцию о вашем путешествии?

Лимонадов согласился и вечером предстал перед огромной аудиторией, которая жадно ловила каждое слово пешехода. О чем только он не говорил!

Он говорил о крымских толчках и о нежинских огурцах, о том, как гостеприимны абхазцы, подарившие ему в дорогу три четверти вина, и о том, как алданские старатели делились с ним последним куском хлеба. Ах, как чутко относится население к отважным пешеходам!

А закончил он свою речь так:

— Не только своей собственной рукой, но и собственной ногой можно расширить свой кругозор!

После этого раздались аплодисменты, и заведующий дворцом сказал:

— Если где-то в медвежьих уголках население так горячо приняло нашего гостя, то неужели же мы, находящиеся в пятидесяти верстах от культурной столицы, не покажем своего одобрения?

И снова все приветствовали Лимонадова.

А рано утром Лимонадов с полным мешком на спине и распухшими от серебра карманами сел в поезд, который быстро довез его до следующей станции, где все повторилось со вчерашними подробностями.

И вряд ли думал Лимонадов о том, что буфетчица из дворца культуры всю ночь рассматривала его автограф и что ей чудились глухая ночь, тайга, северное сияние и безумно смелый пешеход, убивающий голой рукой королевского тигра... [См 22.1928].

2. Тридцать сыновей лейтенанта Шмидта

2//1