Романы Ильфа и Петрова

Человек в сандалиях был служащим, а служащие в Черноморске почти все одевались по неписаной моде: ночная рубашка с закатанными выше локтей рукавами, легкие сиротские брюки, те же сандалии или парусиновые туфли. Никто не носил шляп и картузов. Изредка только попадалась кепка, а чаще всего черные, дыбом поднятые патлы, а еще чаще, как дыня на баштане, мерцала загоревшая от солнца лысина, на которой очень хотелось написать химическим карандашом какое-нибудь слово. — Летняя экипировка советского служащего в 1929-1930 описана здесь довольно точно. Фотографии, литература, отчеты иностранных наблюдателей дают примерно те же детали. Многие ходят в рубашке без воротничка, с открытой шеей, с короткими или закатанными рукавами, иногда носимой навыпуск — это та рубашка, которую соавторы назвали "ночной". Кроме нее, обычны косоворотки — длинные, перехваченные чуть ниже пояса тонким ремешком, иногда с народной вышивкой вдоль ворота и нижнего края.

Знаменитая толстовка, которую в те годы носили представители всех классов — рабочие, профессора, бюрократы, поэты, партийные вожди, — представляла собой "соединение некоторых элементов военного костюма и „русской рубахи“", подпоясываемое поверх брюк. "Идешь по улице, едешь в трамвае, сидишь в театре — видишь людей в толстовках", — замечает летом 1929 журналист Б. Анибал. Культура толстовки достигла высокой степени развития. Наряду с массой простых и неказистых, обычно парусиновых толстовок, наблюдатели (особенно в более благополучные годы нэпа) отмечают немало толстовок "фантези" — льняных и шелковых, часто с красивыми вышивками. Распространены также разного рода блузы, френчи, пиджаки — обычно неярких цветов, без претензий на моду. Все это, как правило, чистое, но неглаженое. Некоторые носят поверх рубашки или толстовки узкий тупоконечный галстук-самовяз.

Женские чулки — только хлопчатобумажные (шелковые были анафемой). Типичная обувь — высокие сапоги, грубоватые бесформенные башмаки, парусиновые туфли, сандалии.

Головные уборы этого периода весьма точно характеризует М. Слонимский: "Мало кто ходит сейчас по России в мягкой шляпе. Преобладают кепки, картузы, форменные фуражки и другие различных фасонов шапки, иногда — хорошего качества, иногда — плохого, но сидящие на головах скромно и незаметно". "Поражаешься количеству висящих на учрежденческих вешалках форменных, с синей окантовкой, фуражек со значками разного рода инженерных учебных заведений", — говорит американский инженер. У мужчин популярны широкие, разлапистые кепки. На женщинах — по-разному повязываемые платочки разного цвета. Популярны пестрые среднеазиатские тюбетейки. Многие ходят с непокрытой головой. Бритье головы — известный стиль 20-х гг, который вместе с естественными лысинами создает необычайную частоту блестящих голых голов на тогдашних фотографиях.

В целом толпа посленэповских лет одета более чем скромно (если не считать некоторой пестроты, вносимой — в больших городах — нарядами приезжих из Средней Азии и с Кавказа). Иностранцы единодушно отмечают тягу к единообразию, в результате чего неопытному глазу почти невозможно различить людей по рангу и социальному положению: "Одежда как украшение или как способ выделиться здесь неизвестна", — удивляется один из иностранных гостей Москвы. "Представьте себе толпу, состоящую из одних бедняков", — говорит другой, но тут же замечает, что при всей неказистости одежды москвичи держатся свободно и с достоинством, имеют здоровый вид и бодрую осанку.

Вместе с тем, среди определенных слоев (молодежи, спецов, интеллигенции) наблюдается и в эти годы противоположное течение — повышенная требовательность к изяществу и фасонности одежды. Многие не боялись откровенно западной моды. На более вестернизированных русских можно видеть щеголеватую обувь (например, "краги бутылочной формы с ремешками, надевающиеся как голенища к башмакам"). В более пролетарской среде западный вид достигается, насколько возможно, отечественными средствами: "Французские каблуки, лакированные полуботинки и туфли, цветные галстуки, белые сетки „апашей", новейшие голубые, розовые, желтые, телесного цвета чулки, выутюженные брюки — молодое Иваново хорошо одевается... Умеренное франтовство, всецело определяемое новейшей фабрикой кооперации, „Скороходом", Ивановским гумом, магазином Ленинградодежды..."