Романы Ильфа и Петрова

Характерно согласие Хворобьева примириться с либералом Милюковым. Многие из былых политических противников, яростно нападавших друг на друга с думской трибуны, внезапно обнаруживали общность мыслей и чувств перед лицом "советских антихристов". В. В. Шульгин, описывая Думу в бурные февральские дни 1917, говорит: "Даже люди, много лет враждовавшие, почувствовали вдруг, что есть нечто, что всем одинаково опасно, грозно, отвратительно... Это нечто — была улица, уличная толпа... Ее приближавшееся дыхание уже чувствовалось" [Дни, 158]. Общее место мемуаров и литературы — дружественное общение в эмиграции бывших противников: братание кадета с правым, "равенство за борщом" губернатора с террористом, готовившим на него бомбу, и т. п. [Тыркова-Вильямс, На путях к свободе, 368; Тэффи, На новый, 1927 год]. Законно видеть в данной фразе Хворобьева отзвук этих сдвигов в психологии приверженцев старой России.

Монархист в душе — выражение того типа, о котором см. ЗТ 15//7.

8//35

Одуревший от тяжелых снов монархист... — Реминисценция из Ф. Сологуба: "Тяжелые сны" — название его романа (1895).

8//36

Человеку с неотягченной совестью приятно в такое утро выйти из дому, помедлить минуту у ворот, вынуть из кармана коробку спичек, на которой изображен самолет с кукишем вместо пропеллера и подписью "Ответ Керзону"... — Дж. Керзон, британский министр иностранных дел, весной 1923 направил советскому правительству две ноты с ультимативными требованиями. В СССР развернулась массовая кампания против ультиматума Керзона. "В Москве состоялась демонстрация протеста против лорда Керзона, под грациозными лозунгами: „Лордам по мордам" и „Трескай треску, пока не треснешь" "[Борисов, 75 дней в СССР, 49]. Мощные антикерзоновские демонстрации описывает М. Булгаков в газетном репортаже:

"Поток густел... Магазины закрылись... Над толпой поплыл грузовик-колесница. Лорд Керзон в цилиндре, с раскрашенным багровым лицом, в помятом фраке, ехал стоя. В руках он держал веревочные цепи, накинутые на шею восточным людям в пестрых халатах, и погонял их бичом... В Охотном во всю длину шли бесконечные ряды, и видно было, что Театральная площадь залита народом сплошь... Из пролета выехал джентльмен с доской на груди: „Нота", затем гигантский картонный кукиш с надписью: „А вот наш ответ"... По Театральному проезду в людских волнах катились виселицы с деревянными скелетами и надписями: „Вот плоды политики Керзона"... Ничего подобного в Москве я не видал даже в октябрьские дни" [Бенефис лорда Керзона, Ранняя неизданная проза].

Советские средства пропаганды превратили Керзона в мифическую фигуру, воплощающую натиск мировой буржуазии на молодое государство Советов. В этом качестве имя Керзона нередко упоминалось и в конце 20-х гг., когда он уже сошел со сцены: так, "Правда" характеризует лейбористского министра иностранных дел Гендерсона как "носителя традиций Керзона" [Пр 19.07.29]. Мы видим это и в ЗТ (кроме данного места, см. ЗТ 6//18 — об антикерзоновских плакатах в деревне).

О формуле "Ответим..." см. ЗТ 19//2. Надпись "Ответ такому-то" или "на то-то" часто красовалась на самолетах [фото в изд.: Glaeser, Weiskopf, La Russie au travail, 183 и др.]. Была эскадрилья самолетов под названием "Ответ Чемберлену". Ср. стихи А. Прокофьева: Добролетами, обществом "Руки прочь", / Эскадрилией "Наш ответ Чемберлену"... [Начало диктатуры]; о Чемберлене см. ДС 13//15. Самолеты с кукишами и надписями "Наш ответ Чемберлену", "папе римскому" и т. п. изображались на карикатурах [например, В. Козлинского в Пж 14.1930] и на спичечных коробках. Последние упоминаются и в других литературных произведениях: "На ней [на коробке] аэроплан. Вместо пропеллера мощный кулак и написано „Ультиматум"" [Н. Островский, Как закалялась сталь, ч. 2, гл. 4] (анахронизм, т. к. действие данной сцены романа Н. Островского относится к зиме 1922-1923, когда ультиматума Керзона еще не было).