Романы Ильфа и Петрова

Эта функция более полно развита у других персонажей "демонического" типа, как, например, у Воланда в "Мастере и Маргарите" (о родстве Бендера, среди прочих, с Воландом см. Введение, раздел 3, а также ЗТ 1//7; ЗТ 6//10; ЗТ 22//6 и др.). Последний, как известно, является в советскую Москву (в сущности, вариант гамлетовской Дании) и вносит смятение в растленный конформистский мир, расправляясь с его функционерами и беря под защиту "замученного" ими гения. В образе Бендера эти мотивы вмешательства в земные дела, высокого покровительства гонимым и наведения справедливости в основном не получили развития, однако потенциально — в той мере, в какой герой ЗТ принадлежит к данному семейству персонажей — они ему не чужды и совместимы с его амплуа, откуда и внутренняя органичность этих фантазий о наказании датчан за Гамлета.

Напомним, что упоминавшаяся ранее гравюра "Явление Христа народу" также может рассматриваться как намек на мессианскую ипостась Бендера [см. ЗТ 10//7]. Сходную роль играют и частые сопоставления его с харизматическими фигурами Наполеона, графа Монте-Кристо, Шерлока Холмса... Бендеру постоянно сопутствуют в романе те или иные штрихи: гравюра, татуировка, шутка, цитата, — ненавязчиво указывающие на его место в мире литературных героев и на потенциально родственные образы.

31//2

— В песчаных степях аравийской земли три гордые пальмы зачем-то росли. — Йз Лермонтова: В песчаных степях аравийской земли / Три гордые пальмы высоко росли [Три пальмы]; "зачем-то" — ср. ДС 35//1.

31//3

До самого горизонта окаменевшими волнами протянулись ряды полуциркульных гробниц. — Из очерка "Осторожно! Овеяно веками!" (1930) мы узнаем, что описанный здесь некрополь предстал перед соавторами в Бухаре, недалеко от городского вокзала [Ильф, Петров, Необыкновенные истории..., 150].

31//4

Корейко и Бендер ехали мимо лавочек, торгующих... вонючим коническим мылом, похожим на головки шрапнелей. Ремесленники с белыми кисейными бородами возились над медными листами, свертывая их в тазы и узкогорлые кувшины. — Фраза о мыле восходит еще к заметкам И. Ильфа 1925 г. о поездке в Самарканд: "Мыло местного производства, похожее на головки шрапнелей, — слегка закругленные конусы" [ИЗК, 16]. Дальнейшее — из описания уличной жизни в Бухаре [Осторожно!.., 151].

31//5

Он [погребок] называется "Под луной". — Ресторан под таким названием (видимо, в Бату-ме) был памятен соавторам по их кавказской поездке летом 1927 [см. ИЗК, 61]. Запомнившаяся Остапу экзотика и пестрота среднеазиатских городов отражена в журналистике середины 1920-х гг. В Ташкенте, например, центральная улица ("проспект Карла Маркса") полна гуляющей публики; повсюду розы, антикварные магазины, ночные рестораны и кафе, "тысячи электрических лампочек"; "в скверах со всех сторон несется музыка, переплетаясь с звоном посуды" [Гайдовский, По советской земле: двери в Азию, НМ 10.1925].

31//6

Уважай себя, / Уважай нас, / Уважай Кавказ, / Посети нас. — Четверостишие записано в ИЗК, 173.

31//7

В музее было только восемь экспонатов... — "Музей изящных искусств" среднеазиатского городка по случайности набора своих экспонатов напоминает "показательный музей „Наука“ с отделениями гинекологии, минералогии и Сакко и Ванцетти" в рассказе Л. Добычина "Хиромантия". Некоторые экспонаты сходны по тематике: в ЗТ — картина "Стычка с басмачами", у Добычина — картина из эпохи русско-турецкой войны.

31//8

Это для вас красиво, для приезжих, а нам здесь жить приходится. — Опечалившее Бендера исчезновение восточного колорита в городке — часть кампании по борьбе со старым бытом в Средней Азии в годы первой пятилетки. Пресса 1929-1930 критикует традиционный быт и его защитников; подчеркивает негигиеничность такой восточной экзотики, как арыки, домашние колодцы, городские фонтаны, чайханы, узбекские печи и детские люльки и проч.: