Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

лить нам заключить, что эта часть Ланселота ссылается на более древний текст Грааля.

Последуем теперь за Агловалем в превратностях его поиска. Вначале он повстречал рыцаря во всех доспехах, который пришпоривал своего боевого коня. При нем был щит, пронзенный сверху донизу, кольчуга была изорвана, шлем помят; с головы и рук его струилась кровь, обагряя доспехи.

– Ах, благородный рыцарь! – воскликнул он, завидев Агловаля, – не дайте убить меня на ваших глазах. За мною гонится враг, вы видите, как он меня изранил, и клялся отнять у меня остаток жизни.

– Пусть только покажется, будьте покойны, я заступлюсь за вас.

Мгновение спустя появился другой рыцарь.

– Это он, это он! – вскричал раненый.

Агловаль ринулся навстречу, принял бой и с первого удара поднял того коня на дыбы; всадник упал на землю. Агловаль сошел не мешкая, привязал к дереву своего коня, обнажил меч и вернулся к противнику, который расшибся до того, что не мог подняться, запросил пощады и отдал ему свой меч.

– Чего ради, – спросил Агловаль, – вы надумали убить этого рыцаря?

– Из мести за моего оруженосца, погибшего на днях от его руки.

– Убийство оруженосца, – ответил Агловаль, – не требует убийства рыцаря. Как бы то ни было, с меня, пожалуй, будет довольно приказать вам сдаться на милость тому, кого вы ранили.

И поверженный, прежде чем сумел подняться, обратился к гонимому со своею мольбой и был им прощен. Он сел на коня, приглашая Агловаля переночевать в его приюте здесь неподалеку[343]. Дав согласие, Агловаль спросил у раненого, откуда он едет.

– Я еду из замка Рогедон, – ответил тот, – это меньше одного английского лье отсюда. Если вам угодно там остановиться, я приму вас со всеми почестями, какими обязан моему спасителю.

– Лучше сделаем так, – возразил побежденный рыцарь, – поезжайте оба в мою усадьбу; тем веселее мы попируем.

На этом они уговорились и, повернув обратно, скоро оказались на лугу в пределах того же леса; посередине виднелась высокая и прочная башня, окруженная стенами и рвами. Как только они въехали туда, слуги бросились к их стременам, помогли им сойти и сняли доспехи. Хозяин провел их в главную залу, пояснив Агловалю, что его зовут Жоффруа де Мопа.

– А вы, любезный сир, – прибавил он, – как ваше имя и из каких вы краев?

– Я из дома короля Артура, а зовут меня Агловаль.

– И что вы едете искать?

– Мы вдесятером идем по следу некоего рыцаря, который проезжал мимо королевы, везя у луки седла отрубленную голову, вполне возможно, голову Ланселота Озерного, и нам нельзя остановиться, пока мы не найдем его.

Жоффруа утаил волнение, поднятое в нем этими словами; если его узнают, Агловаль заподозрит в нем убийцу Ланселота.

– Спору нет, – сказал он, – гибель такого рыцаря была бы весьма прискорбна; однако вы понесли и более тяжелые потери: до меня доходят слухи про Кэя-сенешаля, Сагремора Шалого и Додинеля Дикого.

– Вы заблуждаетесь; куда плачевнее была бы утрата одного Ланселота.

– Но право же, любезный сир, разве вы не изъявили бы благодарности тому, кто вернет вам сенешаля?

– Мы были бы счастливы увидеть его снова.

– Тогда приходите завтра к Шпалерной обители, там вы его найдете.

– Непременно буду.

И назавтра на рассвете Агловаль направился к обители, а Жоффруа де Мопа пошел отпереть темницу Кэя-сенешаля, уведомив его, что он свободен при единственном условии: явиться на встречу с Агловалем у обители и скрыть ото всех имя того, кто держал его в плену. Радуясь обретенной свободе, Кэй готов был обещать все, что от него потребуют. Жоффруа велел его накормить, ему вернули доспехи, и в Третьем часу он был у Шпалерной обители. Агловаль ему обрадовался, но тщетно пытался выведать у него имя того, кто его пленил. Узнав о поиске, затеянном десятью сподвижниками, сенешаль без колебаний дал клятву на деревянном кресте, воздвигнутом неподалеку, что ради любви к Ланселоту он поедет с ними заодно. Но прежде чем последовать за Агловалем, вернемся к мессиру Гавейну.

CXXVI

Через пять дней после расставания с соратниками он заскучал, не находя ни одного приключения; и по дороге погрузился в полудрему. Наконец, когда он проезжал мимо дома Матамаса, владелец замка заметил его и приветствовал; но он его не увидел и ответить не мог. Разозлясь на то, в чем усмотрел обидное презрение, Матамас пошел к себе и велел принести доспехи. Его оруженосцы спросили, куда он собрался.

– Пойду, – сказал он, – проучу одного чванливого рыцаря, который не соизволил мне ответить на приветствие. Я не успокоюсь, пока не собью с него спесь.

Он вскоре догнал мессира Гавейна. Едва завидев его издалека, он окликнул:

– Повернитесь, сир спесивец, или я поддам вам сзади.