Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

– Сир, мой друг дал мне стеречь прекраснейшего в мире ястреба, но на пути, ведущем к нашему приюту, я не смогла помешать одному подлому рыцарю отнять его. Когда мой друг увидит, что нет больше птицы, которую он так холил, он не поверит, что у меня ее забрали насильно; он обвинит меня в том, что я отдала ее, и отрубит мне голову.

– Вытрите ваши слезы, сударыня; и если можете, помогите мне найти того рыцаря, который отнял у вас ястреба; или он вам его вернет, или я уже не смогу помочь кому бы то ни было.

– Благослови вас Бог! – отвечала она, – мне нетрудно будет довести вас до его логова.

Логово это было построено в соседней долине; вскоре они там оказались.

– Отсюда он и выехал, – сказала она.

– Давайте войдем, – ответил мессир Ивейн, – и если вы заметите своего ястреба, смело берите его; если его там нет, покажите мне похитителя, а я уж сумею взять с него пеню.

Внутри сидели несколько рыцарей. Мессир Ивейн никого не приветствовал; но девице он сказал:

– Смотрите, здесь ли ваш ястреб; его отняли неправедно, а вы заберете по праву.

Девица заметила птицу на жердине, она отвязала ей лапку и уже собралась ее взять, когда поднялся один из рыцарей:

– Что вы делаете, сударыня? Оставьте моего ястреба; клянусь головой, лучше бы вы сюда не возвращались.

– Это вам, рыцарь, – сказал мессир Ивейн, – надо оставить сударыню, если вы не боитесь пожалеть об этом.

– Как, сир рыцарь, вы намерены ее защищать?

– Разумеется; и не тяните руку, иначе я вам ее отрублю.

Рыцарь попятился, вышел из дома, пошел за своим шлемом, глефой и щитом, сел на коня и вернулся бросить вызов Ивейну.

Бой был тяжелее предыдущего. Расколов щиты и порвав кольчуги, оба рыцаря увидели, как струится их кровь: у мессира Ивейна из правого бока, у рыцаря из отверстия в груди. Тот упал и был не в силах подняться; мессир Ивейн, невзирая на свежую рану, подошел к нему с мечом в руке; и когда увидел, что он недвижим, то сорвал с него шлем и велел сдаваться, если жизнь ему еще дорога.

– Ах, сир! – сказал тот слабым голосом, – позвольте мне дожить до того, чтобы узреть моего Спасителя. На соседнем холме живет святой отец, отшельник; скажите, пусть он придет с Телом Господним.

Невыразима была скорбь девицы, когда она увидела, что ради ястреба заступник ее ранен, а другой и вовсе при смерти. Мессир Ивейн поспешил известить отшельника и привез его к рыцарю. Отшельник исповедовал его, прежде чем причастить Телом Господним. Умирающего отнесли в жилище, уложили в постель, а мессир Ивейн проводил священника обратно в его обитель, ведя своего коня в поводу; ибо в присутствии святыни, тем паче Спасителя нашего, он не решился ехать верхом. В обители с него сняли доспехи три дьяка, прибывшие накануне. Один из них умел врачевать: он осмотрел рану мессира Ивейна и смог ее исцелить. Но пришлось ему остаться там на две недели, прежде чем продолжить поиск. Мы его там покинем, чтобы поведать вам о Мордреде, самом младшем брате мессира Гавейна.

CXXXI

Мордред, по примеру своего старшего брата и многих других, пустился на поиски Ланселота. Он был тогда новопосвященным рыцарем, и ему было не более двадцати лет отроду. Начав от Черного Креста, он провел в пути весь день и не нашел пристанища, где мог бы утолить голод, который донимал его все более.

Зной был силен, а он еще не выучился терпеть. Он был высок и тонок, с волосами длинными и кудрявыми; лицом красив, хотя взор его не предвещал ничего доброго, не в пример взору мессира Гавейна, чьи глаза лучились чистосердечием и располагали к доверию. Тот был ни особо велик, ни особо мал, но ладно скроен телом. Из сыновей Лота его пуще всех превозносили за рыцарскую отвагу, хотя Гарет, его брат, пожалуй, совершил подвигов не менее. Но сверх того одна черта немало послужила доброму имени мессира Гавейна: он равно любил беседовать и с бедными людьми, и с богатыми. Можно бы было назвать в королевском доме рыцарей столь же славных, но не наделенных его свойством удваивать силы час от часу на протяжении дня; тем самым он всегда рано или поздно одолевал соперников. Никогда он не забывал своего долга перед законным сеньором. Враг сплетен и сплетников, он легко обретал любовь дам и девиц; тем более что речи его всегда были учтивы и он никогда не хвалился своими деяниями.

Вторым из братьев был Агравейн, телом более могучий, и рыцарь славный, но недаром попрекаемый за гордыню и спесь. Он слыл зачинателем многих изрядных раздоров, и они оказались пагубны для него. Ланселот, которому вскоре довелось роптать на него, лишил его жизни, как мы увидим в продолжении этой истории.

Гарет, еще один брат мессира Гавейна, был из них самым миловидным и самым любезным; доблестным, смелым, незлобивого нрава. Хотя он был добротно сложен, правая его рука была длиннее левой. Он совершил множество великих подвигов, о коих говорил словно бы нехотя. Он не был смутьяном; но когда гнев овладевал им, то мог довести его до последней крайности. Из троих своих братьев мессир Гавейн любил его более всех.