Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

Через мгновение госпожа Рестокская отошла и стала ждать поодаль вместе с другими дамами[115]. Гавейн пристегнул рукавицы и поднял забрало. Гектор подвязал ему шлем, а сенешаль подвел боевого коня. Когда он сел в седло, Гектор протянул ему щит, а сенешаль копье. И вот он вступает внутрь ограды; с другой стороны туда въезжает Сегурад. Потом они меряют друг друга взором, берут разгон и сближаются; щиты прижаты к груди, копья на упоре[116]. Кони пущены в галоп; глефы сломаны с первого удара. Гавейн и Сегурад сходятся вплотную, сжимают друг друга в объятиях и разом падают так грузно, что, глядя на них оцепенелых, иной бы подумал, что оба ранены до смерти. Но Сегурад выбрался, поднялся, положил руку на меч, продел другую в петлю щита[117] и ринулся на Гавейна в тот самый миг, когда он вставал. И тут пошла обоюдная сеча сплеча и с маху. Оба рубят, колют и пронзают щиты; оба сминают шлемы и острой сталью мечей прорывают кольчуги. И столь точны удары, и столь силен отпор, что нельзя угадать, к кому склоняется удача. Наконец, уступив равной усталости, они уронили руки, и казалось, у них едва доставало сил удержать щиты. Но заминка эта была недолгой; подобно двум разъяренным львам, они вновь набросились друг на друга и в последний порыв вобрали всю оставшуюся мощь. Ближе к полудню мессир Гавейн уже только и делал, что отражал удары; но пыл Сегурада все возрастал. А как известно, Гавейну было на роду написано, что незадолго до полудня он имел силы не более, чем обыкновенный воин; но стоило солнцу дойти до половины пути, как он оживал и преисполнялся двукратной мощи. Сегурад это скоро заметил: он уже уверился в победе, но вот он терпит жестокие удары и видит, что на сей раз его крушат немилосердно. И чудится ему, что против него уже не человек, а демон; он бережется, он сторонится; все кончено, непобедимый будет побежден; прощай, слава; прощай, покорность возлюбленной дамы. Пролитая кровь, отверстые раны, жгучее солнце, бьющее прямо в расколотый шлем, – все вопиет о том, что поражение неизбежно. Он отступает, кружит, ускользает; его усилия тщетны: от последнего удара он падает ничком, а когда норовит подняться, Гавейн упирает в грудь ему колено, отвязывает шлем и рукоятью меча бьет по лбу и лицу.

– Пощадите! – взывает он.

– Тогда признайте, что вы побеждены и сдаетесь.

– Пощадите, благородный рыцарь! Но не вынуждайте меня выговаривать позорные слова.

– Это уж как решит ваша дама.

Послали доложить госпоже Рестокской, что ее рыцарь победил; она подбежала, вне себя от радости, пала в ноги Гавейну, осыпала поцелуями звенья его шосс, золото его шпор.

– Госпожа, что вы желаете от этого рыцаря?

– Сир, он не мой, а ваш; делайте с ним, что угодно.

– Нет, госпожа, я ваш шампион, я отстаивал ваше дело; вы одна ему владелица. Скажу лишь, что Сегурад, один из лучших в мире рыцарей, просит у вас пощады.

– Дорогой сир, – промолвила дама, – как вы поступите, так оно и будет верно.

Тогда Гавейн поднял его, и Сегурад признал себя вассалом госпожи Рестокской.

Гектор и сенешаль проводили его в замок, куда перед ними проследовала госпожа Рестокская, позабыв о мессире Гавейне, и тот остался на месте почти что в одиночестве. Один юнец из прислуги поймал и удержал его коня в тот самый миг, когда оба бойца от встречного удара выпали из седел. Когда он привел его, мессир Гавейн заметил, что брошен один и что госпожа Рестокская ушла, не поблагодарив его. Он двинулся по дороге к лесу. Юноша счел своим долгом указать ему, что Ресток в другой стороне.

– Я знаю, братец; но у меня в лесу есть дело, я скоро вернусь.

Юнец немного подождал его, а потом, видя, что он не приходит, проследил отпечатки подков и нагнал его в то время, когда он прижимал коленом рыцаря, выбитого из седла и молившего о пощаде.

– Я вам ее дарую с одним условием, – говорил мессир Гавейн. – Вы пойдете и сдадитесь в плен к госпоже Рестокской.

Рыцарь встал и повернул к замку; когда он туда прибыл, дама пыталась разузнать, куда делся победитель Сегурада.

– Госпожа, – сказал рыцарь из леса, – я племянник Сегурада, и я пришел сдаться на вашу милость, как приказал мне тот, кто бился за вас. В надежде отомстить за моего дядю я поехал по следам вашего рыцаря и на свою беду догнал его; я обломал копье об его щит, а он, не удосужась даже вынуть меч, схватил меня поперек, сорвал с головы шлем и оставил меня в живых при одном условии: что я буду вашим пленником.

– Увы! – воскликнула дама в слезах, – горе мне, что я дала уйти храбрейшему из рыцарей, не отблагодарив его!

Гектор и сенешаль, тоже опечаленные тем, что упустили его из виду, сели на коней, надеясь догнать его и привести в Ресток. Но, обыскав все уголки леса, они вернулись, так и не найдя его. Мы оставим их в Рестоке и двинемся по следам мессира Гавейна.

XL

Юноша, который тоже следовал за мессиром Гавейном и видел воочию, какой прием он оказал Сегурадову племяннику, приблизился к нему.