Романы Круглого Стола. Бретонский цикл

Если бы Борон всего лишь следовал общераспространенному в то время преданию о зачатии, рождении и небесно-адских способностях Мерлина, ему бы не было нужды искать гаранта истинности своего рассказа. Ему достаточно было бы сказать: это есть в Святом Граале или в Бруте. Но, поскольку он многое добавил от себя к тому, что уже было известно о пророке, он счел себя обязанным ввести некий солидный персонаж, поверенного тайн Мерлина. Тому надлежало не только записывать все, что расскажет ему колдун о своих деяниях, но еще и объединить эти надиктованные рукописи с историей Иосифа Аримафейского и Грааля. Роль Блеза кажется нам сегодня наивной, и, возможно, современники Борона заблуждались на сей счет не более, чем мы. Но Борон не стал бы его вводить, если бы нашел источник похождений и рассказов своего Мерлина в Святом Граале или в переводах книги Гальфрида Монмутского. Впрочем, чтобы оценить литературную значимость роли, исполняемой Блезом, надо перенестись в двенадцатый век. В то время первейшей мерой предосторожности, которую должен был соблюсти сочинитель, было обеспечение гаранта своих повествований и указание источников, откуда он их черпал. Эта уловка, применяемая с давних пор, всегда более или менее удавалась. Лже-Дарет[309] снискал доверия больше, чем божественный Гомер, поскольку он утверждал, что присутствовал при осаде Трои; лже-Каллисфен[310], выдававший себя за наставника и наперсника Александра, склонял к себе слушателей в ущерб Арриану[311], Плутарху и Квинту Курцию[312]. Лже-Тюрпен, капеллан Карла Великого, числился среди самых подлинных летописцев[313]. И вот Роберу де Борону, прежде имевшему гарантом для своего Иосифа Аримафейского великую книгу Грааль – которую он, скорее всего, никогда не видел, – точно так же пришлось объяснять, каким образом сохранилась память о деяниях и подвигах Мерлина, которые не имели ничего общего с легендой о Граале. Он, по сути дела, упредил возражения, домыслив, что Блез, исповедник матери пророка, с самого начала вел заметки о делах Мерлина и присовокупил их к легенде об Иосифе Аримафейском.

Проследим эту важную боковую ветвь книги о Мерлине.

Соглашаясь принимать от пророка его тайны и записывать их, Блез прежде хотел быть обнадежен, не опасно ли служить сыну падшего ангела. Мерлин возразил ему, что держится путей Божиих и что он обрел милость Того, Кому ведомы глубины сердец.

– Блез, – добавил он, – я поведаю тебе то, что знает лишь сам Господь Бог да я. Ты из этого создашь книгу, и те, кто постигнет ее впоследствии, станут лучше и менее досягаемы для греха.