Романы Круглого Стола. Бретонский цикл

Заметим, однако, что, хотя Мерлин и посылает Блеза в страну, куда удалились хранители Грааля, он еще не дает ему способа приобщиться к ним. Это счастье должно стать наградой за жизнь, посвященную работе и добрым делам. Итак, единственно к самому Мерлину Борон возводит здесь рукопись не только своей поэмы о Мерлине, но и поэмы об Иосифе Аримафейском; ибо он не мог слышать про роман о Граале в прозе, который его анонимный автор преподносит как список с оригинального автографа Иисуса Христа.

Каково было место рождения Мерлина? Куда прибудут посланцы Вортигерна, чтобы найти его? Гальфрид Монмутский и Гиральд Уэльский называют город Кармартен в южной части Уэльса; Робер де Борон, похоже, совсем иного мнения. Согласно его тексту, можно бы предположить Малую Бретань. В самом деле, Мерлин говорит Блезу: «я буду послан к Западу»; а у него Запад – это всегда Великая Бретань. Значит, он не был там, когда так говорил; Арморика, Франция – для него Восток. Но, повторяю, в этом указании много неопределенности.

Как бы то ни было, прослеживая шаг за шагом композицию романов, можно видеть, как рассеиваются те надуманные схемы, те глубокие теории, за которые слишком часто превозносили их авторов. Основная религиозная идея, без сомнения, представляет некую национальную легенду, связанную с реальной или фиктивной генеалогией древних бретонских королей; но здесь не следует искать никакой философской или мистической цели. Единственное назначение легенды о Святом Граале было в том, чтобы придать первой проповеди Евангелия на острове Британия азиатское происхождение и защитить древние формы бретонского богослужения от посягательств противоположного толка[315].

Но отправную точку того, что в Романах Круглого Стола выходит за пределы благочестивой легенды, всегда можно заметить в переводах Historia britonum и в старинных лэ, которые распевались во всех частях Франции задолго до творения Монмута. Робер де Борон, повторяю, не располагал другим пособием, не черпал из другого источника: теми удачными добавлениями, которые он сделал к народным сказаниям, мы обязаны его воображению, его гению. Легенда об Иосифе Аримафейском, неважно, бретонская, галльская или латинская, существовала до его поэмы. Но если, скажем, Гальфрид Монмутский сконцентрировал внимание и литературную любознательность своего века на приключениях Артура и Мерлина, то Робер де Борон и его продолжатели постепенно возвели на этом фундаменте зачарованное здание Романов Круглого Стола и придали всей этой череде творений своего рода единство, привязав их к первоначальной религиозной основе. Это был для них способ войти в сюжет и завершить его: два дела, весьма трудных и тягостных во всех жанрах сочинительства.

Но никогда эти бессмертные создатели свода романов не помышляли основать новую систему эстетики на руинах той, что была прежде них. Да простит меня один современный писатель, который, пообещав разъяснить толком дух и характер наших романов, на самом деле сгустил тени, их окружающие. Нет, что бы ни говорил г-н Луи Молан, Церковь никогда не воспринимала рыцарство как религиозное установление, как военизированное духовенство, как союз вооруженных пастырей, образцом для которого послужил бы Круглый Стол. Церковь никак не причастна к рождению всех этих героев, и воинская система феодализма сложилась в духе, совершенно чуждом духу Церкви и духовенства. Сверх того, более чем сомнительно, чтобы «книга о Святом Граале никогда не имела ничего общего с орденом тамплиеров». Все это пишется и повторяется в наше время, когда критикам хочется все объяснить синтетическим методом; но из всего этого ничто не доказывает даже существования тех сочинений, к которым его примеряют.