Романы Круглого Стола. Бретонский цикл

Дама выслушала сии слова с большим вниманием; но виду не подала, улыбнулась и переменила разговор. В этот миг послышались звуки барабанов и музыки; Гиппократ оставил ее и пошел к музыкантам. Она, не теряя времени, призвала главного повара и указала ему на свинью:

– Господин Гиппократ желает откушать головы этого животного на ужин, потрудитесь подать ему в миску; вот вам в награду. И еще, когда голова будет готова, не забудьте вылить воду, где она сварена, на груду камней или в навоз.

– Сделаю всенепременно, – сказал повар. Он приготовил голову; протрубили ужин, столы были накрыты; когда омыли руки, король сел и усадил Гиппократа и остальных. Гиппократ же был из тех, кто превыше всего на свете любил свиную головизну. И, увидев свою миску наполненной, он доставил себе удовольствие отведать ее. Но едва лишь первый кусок проник ему в горло, как он почувствовал великое стеснение в дыхании и в биении пульса. И вот первое слово, какое он вымолвил:

– Я человек погибший и гибну по своей вине; кто не хозяин своей тайны, тот не властен над чужими.

Тотчас он вышел из-за стола, бросился в кухню и потребовал у главного повара воду, где варилась свиная голова.

– Я ее вылил, – отвечал тот, – на навозную кучу, ту, что перед вами.

Гиппократ устремился к ней, силился вобрать в себя несколько капель той воды, но тщетно; его охватила лихорадка, жгучая жажда; и когда он почуял, что жить ему осталось несколько мгновений, он подозвал короля и сказал ему:

– Сир, невместно мне было доверять ни одной женщине, я умираю по своей вине.

– Неужели же вы не знаете ни одного средства? – спросил Антоний.

– Есть лишь одно: это большая мраморная плита, которую женщине, совершенно нагой, удалось бы нагреть до каления.

– Ну что ж! Предпримем сию попытку, и коль скоро ваша жена – причина вашей смерти, ее мы и распластаем на мраморе.

– О, нет, – возразил Гиппократ, – она может оттого умереть.

– Как! – воскликнул король. – Я вас не пойму. Вы опасаетесь за жизнь той, что дарует вам смерть! Впору ее возненавидеть, но вы ее любите, как прежде! О! вот она, природа мужчины и женщины! Чем более мы их любим, тем более склоняемся перед их волей, и тем больше они умышляют зла, дабы нас погубить!

Но Гиппократ так говорил, чтобы вернее исполнить свою месть. Дама была распластана на мраморе, холод камня мало-помалу проникал в нее, и она умерла в жестокой тоске, часом ранее Гиппократа, который не мог сдержаться, чтобы не изречь:

– Она желала моей смерти, она ее не увидела, я переживу ее. Я прошу у короля, как последней милости, чтобы меня перевезли на остров, который с этих пор будет наречен островом Гиппократа. Я желаю, чтобы тело мое было погребено в склепе, его вы найдете под портиком, и чтобы на мраморной плите начертали надпись, гласящую: «Здесь покоится Гиппократ, который пострадал и умер от хитроумия и коварства женщин»[249].

V. Христиане прибывают вслед друг за другом на берега Великой Бретани