Симеон поразил Петра отравленным мечом; рана его, вместо того чтобы затянуться, день ото дня открывалась все шире и больней. Он не мог последовать за Иосифом в его последних странствиях и поневоле остался подле могилы Ханаана, уже оберегаемой священником Фараном, изрядно сведущим в искусстве врачевания. Никому не пришло на ум, что железо, его ранившее, было отравлено, и потому не прибегли к должному снадобью, так что Петр сказал Фарану, видя, что боль усугубляется день ото дня:
– Вижу я, милый друг, что здесь мне не исцелиться; не иначе как Богу угодно, чтобы я наведался в другую страну, дабы там обрести здоровье. Извольте же отвести меня на берег моря; он не так уж далек, может быть, там я найду толику облегчения.
Фаран раздобыл осла, на спину которому он усадил своего бедного друга. Они достигли побережья и нашли у кромки воды лишь легкий челн с парусом, поднятым и готовым к отплытию. Петр возблагодарил Господа.
– Дорогой мой друг, – промолвил он, – спустите меня и уложите в этот челн; он понесет меня по воле Божьей и уж конечно туда, где я найду избавление от моих недугов.
– Ах! сир, – ответил Фаран, – вы ли, столь слабый и страждущий, хотите тягаться с морем? Позвольте мне сопровождать вас, по крайней мере.
– Сначала отнесите меня в челн, – проговорил Петр, – а после я вам выскажу свое пожелание.
Фаран, весь в слезах, взял его на руки и отнес в челн бережно, как только мог.
– От души благодарю, милый, дорогой друг, – сказал Петр, – вы сделали то, что я просил: теперь же я желаю отплыть один. Возвращайтесь в свою часовню и просите Господа даровать мне исцеление. Если вы увидите Иосифа, скажите ему, что у меня были весомые причины удалиться от него. Сердце мне говорит: я вновь обрету здоровье в тех краях, куда Господь приведет меня.
Фаран, рыдая, вышел из челна. Тотчас же ветер надул парус; Фаран провожал его взором, пока мог распознать его вдали; затем он снова сел на осла и, опечаленный, вернулся в часовню, размышляя об опасностях, грозящих Петру, и о том, как невелика надежда вновь когда-либо свидеться с ним.
В продолжение четырех дней челнок стремился по водам, не приближаясь ни к одной земле. На пятый день Петр заснул, истощенный голодом, сморенный усталостью. То было самое знойное время, и, удобства ради, он с превеликим трудом освободился от кафтана и рубахи; как вдруг челнок вынесло к острову, где неподалеку от берега высился громадный замок, жилище короля Оркана. Среди язычников о нем в те годы шла молва как об одном из сильнейших рыцарей.
Пока челнок приставал к берегу, королевская дочь, прекрасная и любезная, вышла туда же погулять на воле и повеселиться с подругами. Она подошла к лодке и была крайне изумлена, найдя в ней нагого спящего мужчину. При виде раны, разъедавшей ему верх плеча, она промолвила:
– Видите, до чего человек этот бледен и худ; как он не умер от столь жестокой раны? По правде говоря, было бы очень жаль; несмотря на худобу, телу его нельзя отказать в красоте. Отчего бы не препоручить его тому христианину, что заперт у моего отца в темнице; он-то знает, как исцелить самые тяжкие раны!
Слова эти, сказанные вполголоса, пробудили Петра, немало удивленного при виде множества богато одетых девиц у своего челнока. Когда он открыл глаза, дочь короля спросила:
– Кто вы, юноша?
– Госпожа, я христианский рыцарь, рожденный в Иерусалиме: я пустился в море в надежде отыскать человека, умудренного настолько, чтобы распознать мой недуг и вылечить его.
– Возможно ли, – вскричала девица, – что вы христианин! Увы! мой отец ненавидит христиан и не терпит их на своей земле. И все же, видя, что вы так больны, я от души желаю посодействовать вашему излечению. Разве не могу я уложить вас в наших покоях! я приведу вам знахаря вашей веры, он, конечно же, найдет снадобье, потребное вам. Но если мой отец прознает об этом, мы с вами пропали.
– Ах! сударыня, – ответил Петр, – ради вашего Бога, не для меня самого, но из чистой любезности и гостеприимства, дайте мне перемолвиться с христианином, о котором вы говорите.
Когда она услыхала от него столь учтивые речи, то взглянула на своих спутниц, как бы ожидая услышать их суждение.
– Если вы так желаете добра этому человеку, – промолвила одна из них, – то его исцеление в ваших руках. Нам всем не составит труда его поднять, достать из челна и отнести ко входу в ваш сад; оттуда мы перенесем его во внутренний двор, а из двора в вашу опочивальню[278]
. А там уж вы легко найдете способ уведомить христианина, чтобы он пришел взглянуть на рану сего страждущего рыцаря.Затем они все разом подняли его бережно, как только могли, опустили на сушу и перенесли в сад, из сада во двор, а из двора в покои девицы, дочери короля. Они устроили его на ложе, чтобы дать ему покой, насколько то было достижимо при его страданиях.
– Как вы себя чувствуете? – спросили они.
– О! совсем скверно, сударыни, наверное, я не доживу до конца дня.
– Тогда нам нельзя терять времени.