Ромашка. Легенда о пропавшем пирате

Густой папоротник – мой союзник. Парро бежал внизу и ругался. Моя нога наступила на колючку, и я повалилась на землю. Тут же встала, иголки впились в кожу, но я продолжала бежать, хромая. Только вот куда? Парро не отставал. Во рту пересохло, губы горели. Дыхания не хватало, мыслей не было, поэтому я прыгнула в сторону, в заросли папоротника, сделала еще пару шагов и легла на землю. Мне было слышно, как Парро бежит… Вот он остановился… Ни звука. Он прислушивался. Я дышала оглушительно громко. Широко открывала рот.

– Ромашка?

Он был где-то в десяти шагах!

– Дорогуша? Парро знает, что ты здесь. Он тебя чует.

Парро сделал еще несколько шагов. Он приближался. Удалялся.

– Парро любит поиграть, но этой ночью он немного торопится.

Я боялась, что белая рубашка выдаст меня. Снять? Наделаю шуму. Я сорвала один за другим несколько листьев папоротника, чтобы накрыться. Нельзя двигаться. Он не может меня учуять, это все ложь. Но я покрыта потом, я пахну страхом…

Я медленно перевернулась на спину. Дышала по-прежнему широко открытым ртом. Пират ничего не говорил, не двигался. Я не знала, где он. Небо щедро усыпали звезды.

Он убил Эя? Зачем? Выкрасть меня – слишком рискованно. Значит, Эй мертв. Я лежу в папоротнике. Так и останусь. Больше делать нечего. Уснуть. Может, это просто плохой сон.

Голос пирата прозвучал совсем рядом:

– Если не хочешь идти с дядюшкой, отдай ему хотя бы кусочек своей кожи, сокровище мое.

Он сдастся со временем, оставит меня в покое…

– Парро мудр, Парро умеет ждать.

Он отдалился еще немного, сошел с тропинки и теперь топтал папоротник. Искал меня. Краткие мгновения тишины. Он точно высматривает меня. Вот снова ходит среди папоротника и ежевики. Я прикрыла глаза.

Звезды, как я вам завидую! Вы ни к чему не привязаны. Красивые и холодные. Бесстрастные. Ни бьющегося сердца, ни памяти, ни крови. Останусь одна – не выживу. Сбегу от Парро в луга или в город, а дальше что? Лучше уж вернуться в бухту, пусть меня там схватят. Там хотя бы я найду Эя.

Я встала на колени и прислушалась. Уже долгое время Парро не издавал ни звука. Что-то шумит на холме? Наверное, овцы. Я медленно выпрямилась. Опасность обострила все мои чувства. Но меня окружали только густые тени… Парро наверняка где-то среди них. Прислушивается, как я.

Я сделала пару шагов, стараясь не дышать. Вот и тропинка. Ничего не движется. Не бежать. Шаг за шагом. Слушать. Шаг. Он ушел. Нет, он здесь, ищет меня. Шаг. Вижу наш неподвижный бот – так близко, я могла бы добросить до него камень. Луна огромная. Шаг.

– Разрази меня гром!

Он бросился на меня, мы покатились по земле, он схватил меня за волосы и прижал лицом к земле. Я сдаюсь. Резкая боль. Он провел ножом по моему уху. Встал, держит меня в руке, как рыбу.

– Гадкая девчонка! Одно только движение – и потеряешь ухо. Второе движение – расстанешься с жизнью.

Мы лицом друг к другу, оба дрожим от ярости.

Шагаем уже два часа. Мелкий дождь смягчил землю под ногами. Я иду на два шага впереди. Я сдалась.

Мы идем по уснувшему городу. Ни души. Он знает эти места. Мое ухо кровоточит.

Рассвет. Снова луга и хижины. Мы вышли из города. Заходим во двор какой-то фермы. Парро пнул собаку к курицам и свинье. Без тени сомнения он шагнул к лачуге, толкнул дверь и заставил меня войти внутрь. Темно. Пахнет потом и супом.

Кто-то зажег свечу – из темноты выплыло сонное лицо. Мужчина заворчал, поднялся, подошел к нам. Поднес свечу к нашим лицам. Он сильно удивился, выругался и позвал кого-то. Чья-то тень вылезла из кровати в глубине комнаты и тоже приблизилась. Близнецы. Дэд и Алус.

Парро не произносил ни слова. Ждал. Мужчины схватились за дубинки и заорали. В проеме стены появился Джеймс. Рука у него была перевязана. Согнувшись, чтобы не стукнуться о низкую притолоку, он вышел во двор. Один из близнецов встал перед дверью, перегородив нам дорогу. Джеймс вернулся, толкая перед собой тачку. Он положил на дно одеяло, сложенное вчетверо, исчез в соседней комнате, вернулся с одеялом в руках – из него торчала седая голова. Джеймс положил в тачку безногого мужчину, пристроил ему под спину подушку и аккуратно накрыл одеялом. Ахилл.

Зажгли вторую свечу. Мы смотрели друг на друга. У здоровяка был выбит глаз, а вокруг шеи висели несколько пар очков. Старик напоминал короля с игральной карты, но без короны.

– Алус, разожги огонь, – приказал он по-французски.

Затем он посмотрел на меня, словно решил объясниться:

– Вы же француженка, не так ли? Они всё понимают, мадемуазель. Только мы их не понимаем. Хотя мы и делили столько лет подряд кров, я до сих пор мало о них знаю.

Показав пухлой рукой на одного из сыновей, он продолжил:

– Алус, следи, чтобы суп не пригорел.

Затем он резко обратился к Парро, который так и оставался в тени Джеймса:

– Я рад, что герои недавних происшествий решились на вторжение в мою обитель, чтобы внести некоторую ясность в сердитое, шумное – одним словом, путаное – повествование моих сыновей… Итак, бродяга все-таки вспомнил о своем дядюшке…