Ромашка (СИ)

Сергей, немного успокоившись, отстранился от матери, неловко вытер слёзы с лица, её и свои. Сел в машину и завёл мотор.

— Сынок, куда? А ну вылезай сейчас же! Я не пущу тебя в таком состоянии.

— Мам, нормально уже всё. Всё, я успокоился, видишь? Мне ехать надо, правда.

— Объясни мне, что происходит? Что между вами с Тёмкой? — Мать наклонилась к нему.

— Потом, ладно? Я всё тебе потом расскажу. — Он погладил её по лицу, мягко отстранил и захлопнул дверцу машины. Она, растерянная, стояла, прижав руку к щеке, к месту, где только что была рука сына.

Машина, как назло, медленно прогревалась, и Сергей, приоткрыв стекло, улыбнулся матери.

— Ма, я тебя, Тёмку, племяшей, Натку, всех вас люблю. Очень. Но есть один человечек, которого я тоже очень люблю. Я расскажу тебе, только чуть позже, ладно? Надеюсь, ты простишь меня за эту мою любовь.

— Я совсем уже ничего не понимаю. Замужем она, что ли? Или старше тебя намного? За что мне прощать-то тебя?

— Потом, ладно? Ма, не рви душу. Потом.

И он рванул машину с места, увидев, как Артём вместе с толкающей его Натальей выходит из бани.

Артём молча выслушивал нападки жены и причитания матери, то и дело, шевеля языком шатающийся зуб, и облизывая выступающую кровь на разбитой распухшей губе. Он видел, как рванул машину Серёга, как мать схватилась за сердце, глядя вслед уезжающему брату.

«Чёртов пидор! Чёртов придурок! Вот куда рванул по такому гололёду! Расшибётся ведь, идиот!» Он испугался своих мыслей. На душе было тяжело, а сердце словно обручем сдавило. В ушах до сих пор стоял Серёжкин голос и его слова: «Хочешь, чтоб не было у тебя брата? Если вдруг со мной что случится, в аварию попаду или ещё что, всяко ведь в жизни бывает, на могилку-то хоть придёшь? Или даже после смерти меня не простишь?» Эти слова врезались в его мозг, как клин в колодку. Ему вдруг захотелось рвануть за этим идиотом, вытащить его из машины, врезать по морде, а потом прижать к себе.

— Наталья, одевайся, поехали, — перебил он поток ругани и причитаний и пошёл прогревать машину.

Наталья, покачав головой, стала одеваться. Сердце сжималось от того, как растерянная свекровь украдкой вытирает слёзы.

— Мам, не плачьте, всё нормально будет. Помирятся они. Я сама их заставлю помириться и дурью не маяться.

— Да ты видела, как Серёжка рванул? У меня душа не на месте. Хоть бы доехал нормально.

— Не берите плохое в голову! Серёга не дурак, он на большой скорости не ездит никогда, сбавил сразу, как от нас отъехал.

— Дай-то бог! Что между ними всё же произошло? Сергей сказал, что любит кого-то, чтоб я простила его за это. Она что, замужем? Или старше его? Я уже думать не знаю что! Ты хоть намекни мне, что ли. Я же извелась уже вся!

— Не так страшен чёрт, как его малюют. Сам всё расскажет. Но вы, главное, в панику не впадайте. Нормально у него всё. Он любит, его любят. А кто, это ведь не так важно, лишь бы счастлив был.

— Ни от кого ничего не добьёшься. Наверное, замужняя. Тёмка и бесится. Он правильный у меня очень. Я права?

Наталья улыбнулась, поцеловала свекровь в щёку и вышла к мужу.

От свежего снега на улице было светло. Дорога была пустынной, ни одной машины, ни навстречу, ни на обгон. Серёга, вцепившись в руль, как будто отключился от реальности. В голове отбойным молотком: «Пидор. Пидор». Нога непроизвольно давила и давила на газ.

Он не чувствовал скорости, он не видел перед собой дороги. И только когда свет фар ослепил глаза, понял, что выскочил на встречную полосу. Вперёди машина резко затормозила. А Серый, пытаясь вернуться на свою сторону, чтобы избежать удара, до упора вывернул руль. Машину закрутило. Она, как детский волчок, крутилась по дороге.

Он жал на тормоза, но её всё крутило и крутило. Тащило в сторону деревьев на обочину. Подбросило на какой-то кочке и врезало в ствол. Все что он увидел, это ветка, разбивающая боковое стекло с его стороны. Он по инерции прикрыл руками голову. Потом почувствовал, как зубы и нос впечатываются в руль.

Машка, его Машка и какой-то парень у машины. Что-то спрашивают. Машка ревёт. Парень открыл пассажирскую дверь и пытается расстегнуть ремень безопасности.

Серёга, как во сне, хочет открыть дверцу со своей стороны, но она почему-то не открывается. На колени капает кровь. И всюду стекло. «Откуда стекло и кровь?» — мелькает мысль. Он хочет спросить об этом Машу, и ему кажется, что он это даже делает, но она, почему-то зажав свой рот рукой, смотрит на него полными ужаса глазами и ревёт навзрыд.

Наконец парень справился с ремнём и теперь тянет зачем-то Серёгу на себя. «Что ему от меня надо? И вообще, кто он такой?» Серёга хочет оттолкнуть его от себя, но руки не слушаются. И он смотрит на них, на свои руки — они тоже в крови, а один палец почему-то вывернут как-то не так и что-то белое в нем торчит. Серёгу мутит, и он проваливается в темноту.