Ромашка (СИ)

— Молодой человек, я сейчас вас выпровожу, а дверь закрою. Ждите. В операционной он ещё. Выйдут врачи, всё скажут. А если вы мне надоедать будете, я вас за дверь выставлю.

Ему так хотелось ей нагрубить, сорвать на ней свой страх. Сдержавшись, Артём вышел на улицу. Сигареты закончились, а далеко отходить от санпропускника он боялся. И правда, закроет ещё, подумав, что уехали. Он уже было собрался просить девчат сходить за сигаретами, когда увидел подъезжающую машину парня, что был с Машей.

Они все стояли на крыльце больницы. Парни курили. Маша то и дело вытирала набегающие слёзы и громко сморкалась, наплевав на культуру и окружающих. Наталья гладила её по плечу, тихо приговаривая:

— Ну всё, тихо, успокойся.

— Ладно, всё. Успокоилась. Поедем мы с Андреем. А то ведь в деревню возвращаться. Мои спят уже, наверное.

— Зачем в деревню? А в городе что?

— Да в городе негде. Андрей с мамой живёт.

— К нам езжайте. Детей дома нет. Места полно. Бери ключи. А мы попозже подъедем. Правда, Артём?

Артём вздрогнул при упоминании своего имени.

— Что?

— Я говорю, чтобы Маша с Андреем у нас заночевали. Чего в деревню-то опять ехать. Поздно уже.

— Конечно, вы езжайте, чего всем здесь торчать. А я останусь. Ты, Наташ, тоже езжай. Тебе на работу завтра.

Маша взяла Андрея под руку, отводя его в сторонку.

— Мы сейчас. Поговорим и решим. Ладно?

— Хорошо, мы вас в фойе ждем. — Наталья подпихнула мужа к двери.

Оставшись наедине, Маша прильнула к Андрею. Он обнял её, поцеловал в мокрые глаза.

— Выкарабкается он. Не переживай. Вот увидишь, всё будет нормально. Если хочешь, я вас отвезу, а сам домой поеду. Тебе, наверное, не до меня сейчас.

— С ума сошёл? Не мели ерунды. Ты мне сейчас знаешь, как нужен! — Маша ткнула кулачком в бок Андрею и уткнулась носом в его грудь.

— Маш, ты его любишь до сих пор? И ты ему нужна, сейчас. Кто о нём ещё позаботится, как не жена?

— Я его ненавижу! И я бывшая жена. У него есть кому о нём заботиться.

— Ревнуешь?

— Андрей, дело не в ревности. И я правда больше его не люблю. Просто мы всё же шесть лет вместе прожили. А знаем друг друга всю жизнь. Он мне как родной, понимаешь? Только вот не всё я знала о своём бывшем, оказывается. И такое о нём узнала, что ненавидеть впору. Больно, невозможно больно.

— Что бы ты ни узнала, прости. Ему сейчас это очень нужно. Он сейчас за свою жизнь борется. Ему поддержка нужна. Не надо сейчас его ненавидеть. Вот оклемается, потом ненавидь.

Маша засмеялась сквозь слёзы.

— Ты вот всегда так, даже когда тошно, обязательно рассмешишь. Ладно, уговорил, буду ненавидеть Серёгу потом. Я тебя обожаю! Ты мой самый-самый. Поехали к Тёмке с Натальей? Они хорошие. Будем семьями дружить.

— Угу. А потом Серёга ещё со своей присоединятся. Будем вместе на шашлыки ездить. А что, есть же люди, которые мирно расходятся. А мужья потом, бывший и нынешний, водку вместе пьют. А жены им косточки перемывают.

— Да уж, со своей. Если бы со своей. Позвонить, кстати, надо.

Маша достала свой телефон. У неё где-то был записан Ромкин номер.

— Маш, утром позвонишь. Там уже известно всё будет. Зачем сейчас человека полошить. Она уже спит, наверное. Тем более раз не со своей. Мужу ещё подставишь.

Машку разобрал смех. Она ведь тоже сначала подумала, что Серёга замужнюю нашёл. Вот разве, глядя на него, можно подумать, что он педик?

— Ладно, пойду Наталью позову. Тёмку сейчас бесполезно домой тащить. Хотя что толку сидеть? До утра ему всё равно никто ничего не скажет.

— На, сигареты ему отдай.

Леонид дежурил уже вторые сутки. Спустившись в санпропускник, тяжело опустился на кушетку, прислонившись спиной к стене. Глаза закрывались, хоть спички вставляй.

— Оленька, сделай крепкого кофе, пожалуйста. А то я прямо здесь сейчас засну.

Медсестра встала из-за стола, зевнув и потянувшись.

— Угу. Сейчас. Я тоже на ходу засыпаю. Там вас брат Захарова дожидается. Вы бы вышли к нему, а то он достал уже. Как, кстати, прошло всё?

— Нормально. Жить будет. Его сейчас травматологи штопают. Я своё дело сделал, им его передал. Кстати, надо родственникам сказать, чтобы кровь сдали. У него редкая, первая отрицательная.

— Сами выйдете или мне?

— Выйду. Покурю, пока кофе сделаешь. Только свари, терпеть растворимый не могу. Я бы сейчас коньячка в него плеснул. Ох, давно что-то никто коньячок не задаривал. Устал я, зараза. Началась зима! Сейчас аварийные попрут. Да и не аварийные тоже.

— Сильно Захаров переломался? А с шеей что?

— Да в рубашке Захаров родился. Ни артерия, ни трахея не задеты. Хорошо никто не полез сучок вынимать, а то бывают на авариях сердобольные, безголовые. Переломался, конечно. Двусторонний оскольчатый перелом нижней челюсти, скуловой кости… Язык прошить пришлось, зафиксировать. Открытый перелом костей и хрящей носа, рваные раны мягких тканей лица и надбровных дуг… Это по моей только части. А там у него рёбра переломаны, рука — пальцы, ушиб головного мозга, скорей всего. Позвонки надо проверять. Ну и ушиб брюшной полости и грудной клетки. Без внутреннего кровоизлияния, слава богу. В общем, до фига, но не смертельно. Выкарабкается.

— Лицо сильно изувечено?