Ромашка (СИ)

Односельчанин Степаныч, овдовевший два года назад, шестидесятилетний, ещё крепкий мужик, давно подбивал клинья к Любови Ивановне. Пока она жила со снохой и сыном, его подкаты игнорировала, а в последнее время они нет-нет да чаёвничали вдвоём. А как только по деревне разнёсся слух, что у Ивановны горе, он первый к ней прибежал. Видя, как она себя изводит вдали от сына, предложил присмотреть за хозяйством. У него самого после смерти жены даже кошки не было. Старая куда-то ушла, а котёнка он так и не взял. Коротал жизнь в одиночестве. Артём посмотрел на осунувшуюся мать и подумал, что хорошо бы ей сойтись со Степанычем.

— Ладно, съезжу после работы.

Любовь Ивановна тяжело вздохнула.

— Как он, ты разговаривал с ним?

— Мам, он ещё не может говорить. Он рот-то открыть не может. Но ты только не расстраивайся, всё нормально будет. Живой, не калека, поправится и будет как прежде.

— Да уж. В старости знаешь, как все эти травмы скажутся. На каждое облачко реагировать будут.

— Мам, давайте не будем о плохом. Главное, Серёга жив. — Наталья обняла свекровь за плечи.

— Артём, а с кровью что? У нас на работе только у одной женщины такая группа, но у неё гепатит был, и ей сдавать нельзя.

— Кто-то уже сдал кровь. Даже больше, чем надо.

Наталья улыбнулась:

— Кто-то. Как будто ты не знаешь — кто. Быстро Ромка друзьями обзавёлся, наверное, весь институт на уши поднял.

— Вы Ромке звонили? Вот молодец парнишка. Давно я его не видела. Вы бы его в гости, что ли, позвали. Я борща наварю, котлеток наделаю, пока вы на работе. Пусть парнишка домашнего поест. На столовских харчах сидит, поди. Вот схожу завтра к сыночке и займусь готовкой. А то совсем за эти дни духом упала, ни к чему руки не лежат.

Артём покосился на мать, потом на улыбающуюся Наталью, но ничего не сказал.

Леонид дремал, сидя на диванчике ординаторской, под тихо работающий телевизор. Дневная смена уже ушла, и он позволил себе расслабиться.

— Леонид Львович, там вас молодые люди спрашивают. — Медсестра Катюша, ураган в юбке, выдернула его из полудремотного состояния.

— Какие ещё люди? Чего хотят? — Леонид с неохотой открыл глаза.

Улыбающаяся Катюха с хитрым видом смотрела на него:

— Лечащего врача Захарова хотят.

— А. Я его брату всё сказал. Пусть ему позвонят. Или ты в двух словах всё расскажи. Я хоть немного посижу спокойно.

— Ну ладно, пойду побеседую. Там такие мальчики!.. Особенно один. Лапочка.

— Да? Ну, тогда я сам.

Катюха засмеялась. Она знала об ориентации Леонида. Да, собственно, он и не скрывал никогда её ни от кого. Когда он пришёл работать в отделение, то сразу сказал строившим ему глазки молоденьким сестричкам и коллегам-врачам женского пола, что он голубой. Кто-то воротил нос поначалу, перешёптывался за его спиной, кто-то, как Катюха, сразу встал на его сторону. Нашлись, в общем, и подруги, и откровенные гомофобки. Мужчины-врачи сделали вид, что ничего не знают.

Ромка и прицепившиеся к нему Саня, Славка и Макс в больницу пришли перед самым её закрытием, в надежде, что у Серёги нет посетителей. Славка настоял, что нужно поговорить с врачом и спросить у него разрешения пройти к Серому в палату. Леонид на автомате отвечал на вопросы парней, он не мог оторвать взгляда от зеленоглазого красавца. Тот стоял смущённый от его откровенного взгляда и чему-то улыбался одними уголками губ. От этой его улыбки у Леонида просто крышу снесло. Он, закоренелый гей, как радар, признал в парне своего.

И, как идиот, не знал, как теперь к нему подкатить. Когда же молчавший до этого зеленоглазый парнишка, смотря прямо в глаза доктора, попросил разрешения пройти им в палату к Захарову, тот сам побежал искать белые халаты для посетителей. В палате, увидев спящего Сергея, Славка, Саня и Макс без разговоров вышли, оставив Ромку одного. Впечатление от увиденного придавило. Они вышли на улицу и все трое молча закурили.

Леонид заглянул в палату. Там лежало четверо больных. Все они спали. Возле койки Сергея сидел только один посетитель. Парнишка уткнулся лицом в подушку рядом с головой Захарова. «Ещё один брат? Или?..» — осенило понимание. Леонид тихонько закрыл дверь. Выглянул в пустой коридор — неужели ушли? Он с надеждой вышел на улицу, где и застал курившую троицу. Славка поднёс к сигарете врача зажигалку:

— Он поправится? Не останется инвалидом?

Все трое смотрели на него с надеждой и страхом. Но видел Леонид перед собой только одного. И отвечал только ему.

— С ним всё будет в порядке. Не сразу, конечно. Но он парень здоровый, молодой, быстро восстановится.

— А лицо у него сильно изуродовано?

— Ну, шрамы будут, конечно, но не страшные. Он же не женщина, в конце концов, думаю, не зациклится на своей внешности.

— Леонид Львович…

Сердце пустилось в «галоп» от звука мягкого, тихого голоса.

— Можно просто Леонид, я не намного вас старше.

— Хорошо. Леонид, — парень одарил его своей потрясающей улыбкой, — а вам в отделение санитары не нужны? Наш друг, который у Сергея сейчас, он на врача учится, и он мог бы устроиться санитаром, чтобы ухаживать за Серёжей. В ночную смену.