Ромашки

— Насколько ты доверяешь мне, маленькая? — вопрос прозвучал так, словно от его ответа зависела жизнь. Открыв глаза и облизав пересохшие губы, посмотрела на мужчину, пытаясь понять, почему он задал его, но лицо Алексея было непроницаемым. Поэтому ничего не оставалось, как искренне ответить:

— Да, доверяю.

— Насколько сильно?

— Больше, чем себе, — я чувствовала, как ускоряется сердцебиение, как учащается дыхание. И всему виной был пытливый взгляд синих глаз.

— Тогда завтра я отвезу тебя туда, где у тебя будет возможность доказать правоту своих слов.

Я сглотнула. Сказать, что Алексей меня заинтриговал — значит, ничего не сказать. Я сгорала от желания узнать, что он имел в виду, и тут же почувствовала лёгкое смятение от неизвестности.

— Я буду ждать, — ответила я и прижалась щекой к его груди, зарывшись носом в ткань рубашки. Мужчина погладил меня по волосам, отчего первоначальный лёгкий страх уступил место спокойствию. И я, забыв про все на свете, стала наслаждаться теплом и запахом любимого мужчины.

***

Уже в спальне, упав на ещё не расправленную постель, и раскинув руки в стороны, стала улыбаться сама себе, вспоминая сегодняшний вечер. Во мне перемешалось так много разных чувств, что казалось, от их переизбытка скоро разорвет на части. Я была счастлива и взволнована одновременно. От того, что в этот вечер Алексей был рядом. Он, как глоток свежего воздуха, заполнял меня до краев жизненной силой, которая так и выплескивалась каждый раз, когда его видела.

Из сладких воспоминаний меня вывел голос вошедшего в спальню отца:

— Аль, тебе письмо.

— Рома, — сказала я, забирая конверт. — Спасибо, пап.

— Как прошёл вечер, — словно невзначай поинтересовался отец. Но от меня не скрылись нотки настороженности в его голосе.

— Замечательно, пап, — искренне призналась я. — Была у Нины Владимировны. Сегодня у неё был приемный день. Занималась с детками английским, а я наводила порядки в клумбах. Потом встретилась с Лешей. И провела незабываемый вечер.

— Хорошо, если так, — попытался выдавить улыбку отец. — А Ромыч, что там? Что пишет?

— Пап, тебе действительно интересно? — удивилась я. Хотя удивляться было не чему. Потому что в отличие от мамы — папе всегда нравился мой друг.

— Конечно, — как ни в чем не бывало, ответил отец.

— Служит. Ещё одиннадцать месяцев осталось. Пишет, что скучает по дому.

— Это понятно. Ему-то есть, к кому возвращаться.

Не знаю, что отец хотел этим сказать, но задеть за живое у него получилось. Ведь за прошедший месяц я так не нашла в себе сил, написать Роме об Алексее. И как не старалась отогнать от себя грустные мысли, они то и дело одолевали меня, заставляя чувствовать себя виноватой. Посмотрев грустно на письмо, я спросила:

— Пап, как думаешь, Рома сможет понять?

Я понимала, что обычно такие вопросы задаются мамам. Но это был не мой случай. Спроси у мамы такое, первое, что услышала, было бы: «Не говори глупости. Твой Рома и мизинца Лешиного не стоит. Нашла, о чем переживать.» Поэтому решила, что лучше спрошу у папы, чем нарвусь на очередные упреки.

— Понять, что? — отец посмотрел на меня с сочувствием и пониманием одновременно. — То, что ты полюбила?

— Да, пап. Именно это.

— Зная этого парня, могу сказать одно: ему будет сложно принять это, но ради твоего счастья он переступит через себя и примет.

— Я понимаю, что причиню ему боль, пап. Но не знаю, как поступить иначе. Просто не знаю, как быть. — Прильнув к отцовским коленям щекой, я заплакала. — Он не заслужил этого. Ведь он такой хороший.

— Вот именно, хороший. Поэтому, ты не должна сейчас плакать. Если бы он увидел тебя в таком состоянии, в миг бы забыл все обиды. Помнишь, как на него действуют твои слёзы? — Отец погладил меня по голове, и от тепла его ладоней потянуло в сон.

— Помню. Он всегда давал сдачу тем, кто заставлял меня плакать. — ответила я и закрыла глаза в надежде уснуть.

— Поэтому не плачь. Иначе Алексею несдобровать.

Я улыбнулась сквозь слёзы, понимая, что отец прав. У него получилось немного взбодрить меня, вселив надежду на то, что Рома сможет понять, принять и простить. Растворяясь в своих мыслях, которые постепенно стали рассеиваться, я почувствовала, что проваливаюсь в сон. И уже через несколько минут, отец переложил меня на подушку, укрыл лёгким покрывалом, поцеловал в щеку и тихо сказав "спи, принцесса", вышел за дверь, оставив меня наедине с моими сновидениями, которые в эту ночь были, как яркий калейдоскоп разноцветных воспоминаний моего детства. 

Глава 6

Сегодня целый день я была, как на иголках. Ждала вечера и в то же время меня не покидало странное ощущение того, что должно что-то случиться. Что-то не хорошее. Малоприятное. Отчего мысли не просто путались, а закручивались в тугой узел из неприятных предчувствий.

Помогая Нине Владимировне на кухне, все валилось с рук: то палец порезала, то кастрюлю уронила, то о сковороду обожглась. Баба Нина поначалу терпеливо за мной наблюдала, ожидая, что я решусь рассказать, что случилось, но, когда на пол полетела тарелка и со звоном разлетелась на осколки, женщина не выдержала и всё-таки спросила: