Ромейское царство

Поразительно, но общество людей, отрекшихся от мира и всех благ, являлись в Ромейском царстве обладателями богатств, прежде всего, земельных. Из иноков, послушников монахи превращались в хозяев, жгучим желанием которых было уже не столько искания пустынного безмолвствования ради спасения души, сколько стремление почувствовать свою силу в этом мире, обрести «суетные» мирские имущества. Монахи, это воинство Христово, научились мыслить перспективно, проявляя значительные хозяйственные, организаторские, а подчас, и дипломатические способности. Монастырь стремился занять ключевые позиции на данной территории и это было всегда то, что мы сейчас называем стратегически важным пунктом. Основателю монастыря надлежало точно оценить перспективность региона с точки зрения будущего обители. И земли, и торговлю, и промыслы монастырь прибирал к своим рукам. В этом плане даже отшельничество напоминало скрытую разведку местности.

На практике в Византии монастыри не представляли собой единого целого, как это было, скажем, в западной Европе. Каждая обитель являлась автономной единицей, и время от времени вступала с соседними общинами-монастырями в договорные отношения или в территориальные объединения — «конфедерации».

Наиболее известными объединениями монастырей с X в. стали общины на горе Латрос в Малой Азии (всего их 12), основанные Павлом Новым, сыном комита флота, благодаря дарам Константина Багрянородного и болгарского царя; сообщество скальных обителей Каппадокии; не менее причудливые, удивительно живописные горные монастыри Метеоры над речной долиной в Фессалии, в Центральной Греции, а также группа знаменитых Афонских монастырей — особый, сложный мир, начавший расти с VII в. и в итоге покрывший своими скитами 123 скальных выступа Святой Горы с приблизительно восьмью тысячами насельников. Прорубая в скалах длинные лестницы, здешние иноки лепили свои здания из камня и деревянных рам на труднодоступных утесах, словно ласточкины гнезда. Их не останавливала и здешняя высокая влажность, из-за которой все промокало насквозь и даже по стенам бежали ручейки.

Святая Гора — Айон Оропс с ее обителями была издавна посвящена Пречистой Деве Марии, и в ее честь ни одно существо женского пола, равно как и бесполые эктомы-евнухи, дети, не должны были ступать на землю полуострова. Этот запрет — по-гречески аватон действует и в наши дни и требует специального письменного разрешения — диамонитирион на въезд в афонские монастыри. Впрочем, он не нов. Уже в IX в. дядя Феодора Студита, Св. Платон, прославленный настоятель монастыря Сакудион, что на горе Олимп, запретил входить в обитель не только женщинам, но даже животным женского пола.

Монашествующие Афона имели элементы общего управления в лице своего прота («первого»), старшего над скитами. Совет Афона, в котором были представители от каждого монастыря, обосновался в маленькой столице Карисе на склоне Горы. Со временем он мог созывать на собрания 124 монаха и распределял между всеми ежегодное пожалование, выделявшееся василевсом. При всем том, обители Афонской горы были автономными, и руководствовались собственными уставами-типиками, являя уникальное разнообразие.

При всем том византийское монашеское сообщество не имело столь мощной экономической базы и не пользовалось столь широкой корпоративной независимостью как монастыри западной Европы. Слабость его заключалась в том, что, несмотря на торжественные заверения законов, ромейское монашество были тесно связано с царской властью. Именно эта власть определяла границы экономической и административной свободы византийских киновий, позволяло им жить за счет своих хозяйств или сборов с населения, работавшего на монастырских землях. Государство назначало многим обителям так называемые солемнии — ежегодные выдачи деньгами или зерном. Иногда они представляли собой права взимания определенной, точно зафиксированной суммы государственного налога, который собирался с крестьян окрестных деревень, не подчиненных монастырю. Последний становился для них патроном. Тем не менее, получение подобных выплат заставляло монахов особенно отчетливо ощущать свою материальную зависимость от государственной власти.

Случалось, монастыри получали от государя определенные налоговые привилегии — экскуссию, то есть иммунитет — освобождение от налогов. Но и она рассматривалась, как царская милость. Всегда сохранялась возможность пересмотра и отнятия такой привилегии.

Не обладали ромейские обители и судебным иммунитетом — независимостью от судебных властей и юрисдикцией над зависимым населением. Единственное, на что могли рассчитывать иноки, так это на выведение их из-под компетенции провинциальных властей и подчинение непосредственно царскому суду.