Ромейское царство

Странное зрелище представляли эти столь знаменитые ромейские войны, храбрость которых подчинила Восток и Запад. Налицо было скромное число мужей, да и то одетых в рубища и удрученных скудостью, лишенных вооружения и вместо мечей и военных снарядов имеющих при себе колчаны и секиры; конники без коней и без прочего вооружения. Давно уже василевсы не выступали в поход, поэтому у военных людей, как не несших действительной службы, отняты были содержание и денежные выдачи. Они имели робкий вид, не имели мужества и казались неспособными ни на какое большое предприятие. И сами знамена, не возбуждавшие громкого крика, мрачные и как бы потускневшие, окруженные незначительным количеством воинов, производили на зрителя тягостное впечатление. Приходило на ум, как дошли до такого состояния ромейские войска и каких денег и какого труда будет стоить привести их в прежнее состояние: старые и опытные воины не имеют коней и снаряжения, а вновь набранная молодежь не имеет военной практики и опыта. С другой же стороны, неприятель, с которым придется иметь дело, известен своей отчаянной храбростью, настойчивостью, опытностью и искусством. Сознавая все это, василевс [Роман Диоген] тем не менее, ради государственной пользы считал обязательным для себя идти на врага, и, по возможности, ограничить и сократить его сильный напор. Неприятели же, не догадываясь о внутренних тревогах и колебаниях василевса, были крайне удивлены его неожиданным движением и пришли к заключению, как об этом мы осведомились после, что василевс не имеет никакого понятия об опасности своего предприятия, если мечтает с такими средствами восстановить в прежнем блеске ромейские дела и нанести поражение своим врагам.

«История» Михаила Атталиата (ок. 1030–1100 гг., писал ок. 1080 г.) о битве при Манцикерте.

Приход послов [сельчуков] еще не был ни отменен, ни отсрочен, а некоторые из приближенных василевса [Романа Диогена] убеждали его отвергнуть мир, как лживый по существу и скорее бесполезный, чем сулящий выгоды. Ведь султан, говорили они, боится [нас], ибо не имеет значительных сил и, ожидая войска, идущие следом за ним, выигрывает время, чтобы соединиться с остальными силами. Эти речи толкали василевса на войну. Таким образом, тюрки (сельчуки) хлопотали у себя о деле мира, василевс же, издав боевой клич, неожиданно одолел в [первой] схватке. Молва об этом, достигнув врагов, поразила их. Пока же они, также вооружившись, отогнали беспомощную толпу [своих] в тыл, а сами тотчас сделали вид, что построились в военный порядок. Но большинство их [тут же] обратилось в бегство, увидев выстроившиеся в порядке и военном великолепии фаланги ромеев. Тюрки отступили назад, а император устремился следом за ними со всем войском [и преследовал их], пока не наступил вечер. Однако, не встречая у врагов сопротивления и зная, что лагерь лишен конных воинов и пешей стражи, ибо у василевса не было с собою достаточного войска, чтобы и здесь оставить защиту, [к тому же] большинство воинов […] было утомлено еще раньше, василевс решил не продолжать более преследование, чтобы тюрки, устроив засаду, не напали на беззащитный лагерь. Вместе с тем он учитывал, что, если он продолжит свой путь, ночь настигнет его при возвращении и тогда тюрки, будучи хорошими стрелками из лука, изменят направление своего бега на противоположное. Поэтому, повернув царское знамя, он возвестил, что пора вспомнить о возвращении. Стратиоты же, оказавшиеся далеко от своих фаланг, видя поворот царского знамени, решили, что василевс потерпел поражение. Многие, впрочем, уверяют, что некто из злоумышлявших против василевса, двоюродный брат Михаил, пасынок василевса, давно затаив на него злой умысел, сам сеял среди стратиотов подобные слухи и тотчас, захватив своих [воинов], а ведь ему по доброте василевса была вверена немалая часть войска, вернулся, как беглец, в лагерь. Подражая ему, и соседние с ним отряды один за другим без боя обратились в бегство, а за ними и другие. Тогда василевс, видя бессмысленное и беспричинное бегство, остановился вместе с окружавшими его людьми, призывая, как обычно, своих [воинов] прекратить бегство. Но никто не повиновался.