Ромейское царство

Когда в конце лета 1258 г. в возрасте 36 лет Феодор II умер, измученный депрессией и припадками эпилепсии, регентом при его шестилетнем сыне Иоанне IV стал Георгий Музалон, бывшая «правая рука» царя, к которому никейская имперская аристократия питала не только зависть, но и неприкрытую лютую ненависть. Не жаловал его и простой народ, полагавший, что протовестиарий извел царя чародейством. Уже на девятый день, во время поминального богослужения по Феодору в вифинском Сосандрийском монастыре, Музалона, его выскочек-братьев и даже ни в чем не повинного зятя зверски убили прямо в монастырской церкви Богородицы перед алтарем. Ворвавшиеся в монастырь воины, наемники-италийцы изрубили их тела на такие мелкие куски, что, как пишет историк Георгий Пахимер, «…погребатели должны были сложить их в мешок и так положить в гроб».

Регенство и опека царственного малыша перешли в руки любимца этих самых наемников, блестящего, воинственного полководца, великого конставла Михаила Палеолога. Это был небогатый, но способный и авторитетный молодой аристократ, состоявший в родстве с влиятельными аристократическими домами Ангелов и Комнинов. Его жена к тому же была внучатой племянницей Ватаца. При Феодоре он был в немилости, подозревался в предательстве, даже сбежал к сельчукам, но, смирившись и покаявшись, оказался все же прощен царем. Теперь 34-летнему привлекательному, храброму красавцу, не скупившемуся на лестные обещания, пророчили славу спасителя отечества, тем более, что ситуация требовала уверенного, энергичного правителя: с запада грозила целая коалиция латинских врагов Никеи. В лице Михаила Палеолога победу одержала крупная земельная аристократия, недовольная крутой державной политикой Ласкарисов. Таким образом, кровавая драма в Сосандрийском монастыре вылилась в государственный переворот и оказала непосредственное влияние на дальнейшую судьбу Ромейского царства, в некоторой степени даже предопределив его исход.

Впрочем, поначалу у нового политического лидера, провозглашенного сначала великим дуксом, затем деспотом и, наконец, соправителем малолетнего василевса Иоанна IV Ласкариса, несмотря на нестабильную политическую ситуацию в Никее, все складывалось хорошо. По образным словам Никифора Григоры, он «…поплыл к пристани царствования, так сказать, на всех парусах» и, наконец, 1 января 1260 г. был провозглашен василевсом ромеев. Уже до этого, в середине 1259 г. в долине Пелагония в западной Македонии объединенные силы скрепленного династическими браками тройственного союза — деспота Эпира Михаила Ангела, короля Сицилии Манфреда, сына покойного Фридриха II Гогенштауфена, и храброго франкского князя пелопоннесской Ахайи были наголову разгромлены сильной армией под командованием опытного севастократора Иоанна Палеолога, брата Михаила Палеолога. Собственно, антиникейская коалиция рассыпалась из-за внутренних раздоров и подозрений еще до начала сражения, а оставшиеся, основательно потрепанные никейцами кавалерийские силы была сметены венгерской тяжелой латной конницей и ураганом из половецких стрел. Уцелевшие рыцари предпочли сдаться и лишь единицы спаслись бегством. Ахайский принц Гийом Виллардуэн, пытавшийся спрятаться в кустах, был взят в плен — его опознали по характерным выступающим вперед зубам. Через некоторое время, желая обрести свободу, он согласился клятвенно признать зависимость от Никейской империи, которая получила три крупнейших стратегически важных крепости на Пелопоннесе (Мистру, Ираклеон, портовую Монемвасию — важнейший пункт византийской провинции Мореи) и одну — в Греции (Майну). Победа была почти полной, а когда позже, в 1278 г. талантливый политик Гийом Виллардуэн умер, сил, способных противостоять, а тем более угрожать Никеи, на Балканах более не было. В Малой Азии коммерческая активность возрастала и многие города процветали. Оставалось, казалось, главное — организовать «константинопольскую кампанию», вернуть столицу бывшего Ромейского царства, к которой в духе идеи священной войны стремились продвинуться все соперники, вынужденные при этом сражаться друг с другом и с латинами.

Впрочем, Никита Хониат и Георгий Пахимер писали о наличии среди никейской аристократии мудрых политических сил, не одобрявших подобные устремления своих властей, боявшихся вновь быть втянутыми в европейскую политику и советовавших не торопиться с отвоеванием Константинополя. Они не видели в этом приоритетной цели и не желали перехода столицы под власть ромейских правителей. В духе веяний нового времени сторонники таких взглядов проповедовали преимущество полиархии — многовластия. Будущее покажет, что они действительно окажутся во многом правы в своих предупреждениях об отрицательных последствиях такого шага.

Тем не менее, в 1260 г. Михаил Палеолог предпринял еще одну попытку, как ему казалось, совершить прорыв в военно-политической сфере — вернуть Константинополь или хотя бы Галату Она оказалась неудачной. Удалось отвоевать лишь прилегающие к столице стратегически важные территории и крепость Силимврию.