Ромейское царство

Между тем, в шумном османском лагере с вечера 26 мая, уже не скрывая, как прежде, при свете ярко пылавших костров и огромных факелов, взметавших искры, под пугающие, бившие по нервам защитников, пронзительные звуки дудок и зурны, стук кастаньет, звон цимбал, громыхание кимвалов, глухой ритмичный гул барабанов, обтянутых верблюжьей кожей, стали безостановочно вести полномасштабную подготовку к решающему штурму, точили клинки, проверяли доспехи, готовили осадные лестницы, стрелы, защитные «плетни», палисады на колесах. Не переставая, грохотали пушки, ведя опустошительный обстрел, а из грандиозного кольца света долетали буйный шум ликования, неистовые крики разгоряченных мусульман, все быстрее повторяющих: «Иллала, Иллала, Магомет Руссолала» — «Бог есть и всегда пребудет, и Мухаммед слуга его». Эти леденящие кровь христиан ритмичные возгласы, вырывавшиеся из тысяч глоток, звучали столь громко, что казалось, будто «должны разверзнуться Небеса». Изумление защитников этим светом и ревом постепенно уступило место панике. К полуночи все столь же резко стихло, огни угасли и наступила пугающая, леденящая, мертвая тишина, потрясшая ромеев столь же сильно, сколь и дикие торжества. Подобный психологический прессинг турки поддерживали последующие две ночи кряду, доведя расстроенных, настороженных христиан до состояния величайшего ужаса. От него не было успокоения и в храмах, где слышались лишь покаянные молитвы и слезные просьбы о заступничестве.

К концу дня 27 мая, при попытках починить стены, поврежденные непрекращавшимся огнем пушек, осколком ядра, пробившем стальной нагрудник, оказался тяжело ранен руководивший работами храбрый, неутомимый, изобретательный Джустиниани, которому василевс доверил общее командование на самом опасном участке у ворот Св. Романа. Раненного рыцаря вынесли на руках и всю ночь над ним трудились доктора, пока ему не стало лучше. Но слух о том, что защитники лишились лучшего вождя, воодушевлявшего их, самого знающего из командиров, поверг Город в отчаяние.

Мехмед твердо понимал — сейчас или никогда! Учитывая распускаемые ромеями тревожные слухи о приближении мощного италийского флота и в очередной раз воскресшей армии венгерских крестносцев под командованием «грозного белого рыцаря» Яноша Хуньяди, а также неимоверную усталость и упадок боевого духа все более отчаявшейся османской армии, понесшей за семь недель чудовищные потери, медлить было нельзя. Упование на Рай для благословенных мучеников — погибших со славой воинов веры слабо утешало выживших в жуткой бойне, тем более, что большинство завербованных воинов было обращено в ислам насильно, а подневольные христиане тайком сочувствовали своим братьям по вере.

Ко всему прочему заставлял торопиться и чисто экологический фактор — столь громадная армия интервентов не могла долго вести осаду по простой причине того, что за шестьдесят дней должна была избавиться от почти пяти миллионов литров мочи людей и животных и четырех тысяч тонн чистого веса биологических отходов. Поэтому даже образцово работавшие лагерные санитарные службы турок подошли к пределу, за которым с приближающимся летом маячил призрак вспышки эпидемии, губившей в таких случаях самые сильные армии мира. После стольких усилий невзятие Константинополя стало бы немыслимой по масштабам неудачей, фатальной для репутации молодого султана, который, чтобы разжечь боевой пыл своей армии, поклялся Аллахом, что позволит победоносным воинам присвоить в захваченном городе все кроме построек — «мужчин и женщин, сокровища и имущество».

Пушки продолжали истреблять людей самым ужасным образом. Они разрывали тела на части, превращая их в кашу, и безостановочно долбили стены, которые во многих местах разрушились до основания. Ров, заваленный смердящими трупами и обломками, представлял жуткое зрелище. Самое главное, он был почти полностью засыпан и больше не являлся препятствием. Фатальный финальный штурм мог последовать в любой момент. Тем не менее, и теперь Константин XI отказался от благоразумных советов покинуть Город, чтобы в изгнании, в Морее возглавить византийское правительство и оттуда пытаться искать сил нанести ответный удар. В понедельник, 28 мая василевс провел последний военный совет, умолял командиров объединиться, жертвовать своей жизнью, держаться с помощью Божией, помнить о своей чести, о стране, ее прославленной истории и святынях, беззащитных женщинах и детях, просил своих латников о прощении. Он заверил в своей любви италийцев, оставшихся защищать город, и заявил, что вместе с ромеями они теперь стали единым народом, братьями. Былые ссоры, разногласия и личные обиды перед лицом смерти, в момент наивысшей опасности казались наносными, ничего не значившими.