Ромейское царство

Атанариха, который тогда наследовал Фритигерну, он (Феодосий I) привлек к себе поднесением ему даров и пригласил его со свойственной ему приветливостью нрава побывать у него в Константинополе. Тот, охотно приняв приглашение, вступил в царственный город и в удивлении воскликнул: «Теперь я вижу собственными глазами то, о чем часто слышал с недоверием!» — разумея под этим славу великого города. И, озираясь туда и сюда, он то восхищался местоположением города, то удивлялся веренице кораблей, то, смотря на знаменитые стены и на множество народа из различных племен, обильной волной стекающегося сюда, как войско в боевом порядке, в общий поток с разных сторон, произнес: «Без сомнения император есть земной бог, и кто осмеливается на него подняться, сам будет виновен в пролитии собственной крови». Был он, таким образом, в превеликом восхищении, а император возвеличил его еще большими почестями.

Из предписания императора Феодосия II от 16 января 424 г. комиту священных щедрот Максимину относительно одежд, окрашенных пурпуром.

(Пусть) все, которые являются какого угодно пола, достоинства, ремесла, профессии и рода, воздерживаются от владения продукцией такого рода, который посвящается только принцепсу и его дому. И шелковые паллии, и туники, которые сотканы никак иначе (кроме как путем) смешивания (с) красящим (пурпуроносным) моллюском, никто дома не делает или ткет. Туники и паллии, окрашенные кровью моллюска в каждой части тканины, выносятся из жилищ и утаскиваются (в фиск). (Пусть) не вшиваются никакие нити, окрашенные моллюском, и (пусть) не долженствующие быть скрепляющими нити избегнут того же окрашивания (с помощью) острого гребня. Долженствующие быть возвращенными эрарию настоящие (то есть окрашенные пурпуром) платья тотчас (ему и предоставляются) (…). Иначе поднимется опасность наподобие (наказания по обвинению в) оскорблении величия.

Патриарх Николай I Мистик (901–907 и 912–925 гг.), бывший императорский секретарь и тайный поверенный, об императорской власти.

Если василевс, по внушению диавола, издает приказ, противоречащий божественному закону, ему не следует подчиняться; надо считать, что безбожный приказ, исходящий от безбожного человека, не имеет никакой силы…

«История» Никиты Хониата (ок. 1155–1217 г.) о власти императора.

[…] императорская власть достается не игрой судьбы, не как родовой удел, а как дар за мужество и награда за многие подвиги.

[…] Для большей части ромейских царей решительно невыносимо только повелевать, ходить в золоте, пользоваться общественным достоянием как своим и обращаться с людьми свободными как с рабами. Они считают для себя крайней обидой, если их не признают мудрецами.

Из воспоминаний арабского пленного Гаруна ибн-Яхьи (середина X в.) о константинопольском Ипподроме.

[…] Рядом с ним[4] находится место, именуемое «аль-Будрун» (Ипподром), и похоже оно на поле для скачек, там часто собираются люди знатного происхождения, и император их видит из своего дворца. В самом дворце находятся идолы, отлитые из бронзы, имеющие вид лошадей, людей, диких животных, львов и прочая: в восточной части Ипподрома, со стороны Золотых ворот, находятся двое малых ворот, через которые на Ипподром выводят четверки лошадей. В особые повозки поднимаются мужчины-возницы, одетые в красивые одежды из богатых тканей различных цветов, обильно расшитых золотом, и начинаются соревнования квадриг: лошади бегут наперегонки, увлекая за собой повозки, они пробегают ворота, о которых я уже упоминал, и трижды обегают вокруг установленных на Ипподроме идолов. Вознице, опередившему своих соперников, от имени императора бросают ожерелье из золотых монет и целый фунт чистого золота. Все жители Константинополя присутствуют на этих состязаниях и с интересом наблюдают за ними.

Историк Прокопий Кесарийский (490/507-585 гг.) о цирковых партиях.