Ромео должен повзрослеть

Спросонья она не поняла, какой сегодня день недели, который час, и испугалась, что проспала Олесин садик и работу. Глянула в телефон: вторник, половина восьмого. Анна облегченно выдохнула и тут увидела на экране пропущенный вызов. Дмитрий! Значит, он действительно звонил, наяву, а не во сне! Она дрожащими пальцами надавила на вызов. «Только возьми трубку! Пожалуйста, пожалуйста!!»

– Слушаю, – раздался знакомый голос.

– Слава богу! – Анна вскочила и нервно заходила по комнате. – Я уже не знаю, что думать. Вчера весь вечер тебе звонила и писала. Куда ты делся? У меня все плохо. Не плохо, а ужасно. Ты можешь приехать прямо сейчас?

Она чувствовала невероятное облегчение. Сейчас он приедет, такой взрослый, спокойный, уверенный в себе. Вдвоем они что-нибудь придумают. Не может же быть, чтобы невиновный человек не смог оправдаться! Они решат, что делать.

– Аня, послушай, – голос Дмитрия звучал глуховато, словно он говорил, прикрывая рот ладонью, – послушай, я не могу приехать.

– Нет? – Она разочарованно всплеснула руками, едва не уронив телефон. – А когда сможешь? Вечером?

– Анечка… и не вечером. Выслушай меня спокойно. Лучше сядь.

– Зачем? – Анна ничего не понимала. Ей хотелось лишь одного – чтобы Дмитрий как можно скорей оказался рядом.

– Сядь, – повторил он настойчивей. – Я должен что-то тебе сказать.

«Что еще такое? – испугалась Анна. – Снова приходил отец Жарко? Или нашлись новые свидетели ее «издевательств» над студентами?»

– Что случилось? – тихо спросила она Клюева.

– Послушай, постарайся меня понять. Я бывший офицер. Я не могу… – он замолчал.

– Не можешь что? – Сердце у Анны забилось где-то в горле, ладони стали влажными и ледяными.

– Аня, прости. Я не могу продолжать отношения с женщиной, виновной в гибели ребенка.

Он сказал как отрубил. Выплюнул эти слова прямо ей в ухо. Она молчала, потрясенная и оглушенная.

– Пожалуйста, прости, – повторил Клюев помягче. – Если нужны будут деньги на адвоката, я всегда готов помочь.

– Ничего не нужно, спасибо, – безжизненным, словно у робота, голосом сказала Анна.

– Ну если вдруг понадобятся, дай знать. Удачи. – В трубке воцарилась тишина.

Анна, как была, в ночнушке, медленно прошла в кухню, в оцепенении присела на табурет. Прямо над головой громко тикали круглые настенные часы. В такт им капала вода из крана. «Прокладку надо менять», – машинально подумала Анна. В кухню заглянула Олеся. Значит, тоже проснулась.

– Мам, мы в садик идем?

– Что? – рассеянно переспросила Анна. – А, да, садик. Идем, конечно. Сейчас будем одеваться.

– А когда мы елку пойдем покупать? Новый год же скоро! У тети Наташи уже стоит.

…Да, точно, еще неделя, и Новый год. Почему-то все несчастья случаются с Анной именно в канун этого любимого всеми праздника.

Отец умер на Новый год. Умер внезапно, от сердечного приступа, переутомившись на работе – в школе три месяца шла проверка, все стояли на ушах. А потом все закончилось благополучно. И отец, счастливый и довольный, первый день наконец был дома. Анна с матерью решили напечь пирогов, поставили тесто, готовили капустную начинку. Отец был в кабинете, что-то смотрел в компьютере. Мать велела Анне пойти спросить его, с чем еще делать пироги, с мясом или с луком и яйцом. Та кивнула и выбежала с кухни. Руки, волосы и даже кончик носа у нее были в муке. Отец сидел в кресле, на столе мерцал монитор в режиме ожидания. Анне показалось, что отец дремлет наяву, с открытыми глазами.

– Пап, – позвала она тихонько, – мама спрашивает, ты с чем хочешь пирожки – с мясом или…

Она не договорила. В свои неполные 18 она вдруг ясно почувствовала беду. У нее был вкус теста и цвет тускло мерцающего монитора. И звук тишины.

– Папа, – она осторожно, на цыпочках приблизилась, словно боясь спугнуть эту страшную тишину, – па…

Отец смотрел прямо на нее, вернее, сквозь нее. Его большие красивые руки со вздутыми жилами лежали на подлокотниках кресла, словно он вот-вот собирался встать. Но он не вставал. И ничего не отвечал Анне. Она дрожащими пальцами дотронулась до его лба. Он был теплый. Тогда Анна лихорадочно схватила отцову руку поверх запястья, пытаясь нащупать пульс. Но пульса не было. Анна с криком выбежала из комнаты. Мать ставила в духовку противень.

– Что сказал? – она подняла глаза на Анну, и противень с грохотом полетел на пол. – Что? Что такое?

Мать как будто знала, сразу все поняла. Кинулась в комнату, на ходу крича Анне:

– «Скорую»! Вызывай «Скорую»!

Анна судорожно жала на кнопки телефона. Через час в квартире было полно народу. Две бригады «Скорой». Соседи по этажу. Несколько коллег, которые жили поблизости и примчались по первому звонку. Все передвигались тихо и молчаливо, как тени. Молодой бородатый врач «Скорой» подошел к Анне и развел руками:

– Правда, ничего нельзя было сделать. Он умер мгновенно. Обширный инфаркт.

До этого то же самое сказал матери врач другой бригады.

Анна кивнула и пошла в отцовский кабинет. На столе стоял отрывной календарь. На нем было 30 декабря…