Ромео должен повзрослеть

– Не мог бы, – произнес Дрон с давешней резкостью.

Анна поняла, что эту тему лучше не обсуждать.

– Ладно, – миролюбиво проговорила она, – делай как хочешь. Допивай чай, и я тебя отвезу домой. А сама за Олесей. Не стоит тебе ее пугать своим видом.

– Это да, – с неохотой согласился Дрон.

Они снова ехали в машине, уже совсем успокоившаяся Анна рассказывала Сашке о своем разговоре с Дроздовым и об обещании Михаила Израилевича добиться ордера на обыск квартиры Жарко. Тот слушал, кивал и щурил без того запухшие глаза. Анна высадила его у подъезда.

– Лечи свои раны. И займись дипломом. Кто у вас сейчас алгебру ведет?

– Мамонтов.

– Вот, давай работай. Как фингалы побледнеют – милости просим.

– Ладно, – Дрон помахал ей рукой. – На связи.

17

Мать кричала как полоумная. Дрон боялся, что ее прямо тут, на кухне, хватит инсульт. Или инфаркт. Дрон не понимал, из-за чего так реагировать. Он только вошел в квартиру, разделся, в кухню заглянул, потому что пахло оттуда вкусно, а жрать хотелось просто адски. Мать увидела его физиономию и давай вопить: кто, да что, да где, да сейчас она ментов вызовет. А вместе с ними «Скорую».

– Может, еще и труповозку заодно? – мрачно поинтересовался Дрон.

– Придурок! – заорала мать и замахнулась на него полотенцем, но не ударила, побоялась, что кровь пойдет из свежих ссадин.

Главное, было не выболтать ей, из-за чего весь сыр-бор – из-за ее зубов. А то бы она его точно убила. А еще хуже – принялась бы названивать отцу и требовать с него денег. Этого Дрону совсем не хотелось. Отец в нем признал мужика и взрослого человека, а она будет его перед ним позорить.

Мать побушевала, всплакнула слегка и понемногу успокоилась. Принялась Дрона кормить да обхаживать, охать и ахать. Ирка пришла из своей комнаты. Дрон ей потихоньку кулак показал, чтобы, если что, не проговорилась. Она единственная знала про их отношения с Козюлей, потому что слышала, как Дрон с ним по телефону утром говорил. Ирка в ответ так же тайком показала ему язык, но фискалить не стала. Нет, Ирка хорошей девахой растет, надежной, на такую можно положиться. Дрон съел борщ с грибами, курицу с картошкой, выпил чаю с конфетами и почувствовал, что его разморило. Все тело ломило, ссадины и синяки ныли, хотелось лечь и уснуть. Но, помня Анин наказ заняться наконец учебой, Сашка, превозмогая себя и свою лень, потащился к себе в комнату и плюхнулся за стол. Он решил, что сделает пару заданий и со спокойной совестью ляжет в постель. Пока он выяснял, что задано, переписывался с однокурсниками, прошло минут пятнадцать. Глаза у Дрона стали слипаться еще сильней. Однако он героическим усилием заставил себя взять ручку, листок и принялся за примеры. К своему удивлению, у него все получилось. Возможно, Козюлины пацаны как следует протрясли ему мозги, а может, общение с Анной повлияло на его способности к математике – так или иначе, Дрон задание выполнил, спрятал листок в рюкзак и с чувством выполненного долга завалился в кровать.

Он уснул мгновенно. Прямо в одежде, поверх покрывала. Он не слышал, как приходила мать, накрывала его одеялом, тушила свет, тихонько сетуя на то, что сладу с ним нет никакого.

Утром Сашка проснулся ни свет ни заря на удивление бодрым. Потрогал запекшиеся болячки и удовлетворенно хмыкнул – точно сказал, как на собаке зажило. Тут он вспомнил о своих планах посетить наконец место учебы. Все последнее время Дрон проводил в гаражах у Козюли либо шатался без дела по улицам. В колледж он наведывался крайне редко, и даже хорошо относившаяся к нему Инна Михайловна потеряла терпение и стала грозить отчислением. Ну вот, когда-то же надо начинать браться за ум – почему не сегодня.

– Саня, я убежала, вы завтракайте без меня, я там все приготовила. – Мать стояла на пороге в кокетливой шапочке и белой песцовой шубке и улыбалась своими имплантами, как голливудская дива. Видно, роман с Котенкиным шел полным ходом.

«Ну, хоть не за зря морду расквасили», – удовлетворенно подумал Дрон.

– Окей, ма.

Мать упорхнула, на ходу одергивая шубку. Дрон повалялся еще минут пять, затем с огромной неохотой поднялся с кровати. Ирка, как всегда, плескалась в душе. Дрон треснул кулаком в дверь ванной.

– Эй, русалка, я тебя жду! – Ответом было молчание и шум воды.

На столе в кухне стояли тарелка с румяными сырниками, прикрытая салфеткой, и банка сметаны. Дрон заварил чай, налил две чашки и принялся за сырники. Запекшаяся губа болела и не давала спокойно есть. Из ванной вышла Ирка в махровом халате.

– Ой, сырнички! Мои любимые! – она радостно всплеснула руками и уселась напротив Дрона.

Они позавтракали, и Дрон пошел собираться. Честно говоря, тащиться на пары ему расхотелось, да и времени еще было вагон, до начала занятий не меньше часа. Пока он раздумывал, не завалиться ли ему еще полежать полчасика, заглянула Ирка, уже одетая, в смешной шапке с мышиными ушками.

– Сань, я ушла.

Дрон в ответ промычал что-то неразборчивое.

Хлопнула дверь. Сашка протер слипающиеся глаза и решил, что валяться он не будет, иначе неминуемо уснет. Он вздохнул и принялся натягивать джинсы.