Ронины из Ако (Свиток 3)

Главный слуга рода Киры, как вор, прокрался, дождавшись ночи, и соскреб эту надпись, но тотчас же появилась новая, с добавлением, написанная уже другим почерком, которая гласила: «Вход и выход воспрещен всем, кроме собак, кошек и старших самураев клана». Эта надпись еще долго красовалась на стене. Обитатели усадьбы вызвали штукатура и велели заделать пролом. Штукатур потом оправдывался тем, что его очень просили, но все его осуждали, говоря, что он зря согласился и надо было оставить дыру как напоминание о позоре.

Кроме тех двух старшин клана, сбежал с поля боя еще один самурай по имени Сэйэмон Маруяма. Он живо смекнул, что бежать надо прямиком на подворье Уэсуги. И впрямь, это было самое разумное, что можно было сделать. Подоткнув полы кимоно, Сэйэмон со всех ног бросился прочь от усадьбы, но тут, заслышав шаги, кто-то окликнул его: «Стой!» Несколько человек пустились за ним вдогонку. Сэйэмон понятия не имел, кто эти люди: может быть, они и не имеют отношения к ронинам, а может быть — их союзники, что притаились за стеной усадьбы. В испуге он сломя голову помчался по переулку. Преследователи, видя такое поведение, тоже прибавили шагу и не отставали.

Сэйэмон, зная, что речь идет о жизни и смерти, мчался, как ветер. Наверное, потому он и добрался до подворья Уэсуги в Сото Сакураде раньше, чем ожидал, еще затемно. С криками он принялся колотить в ворота, будя стражу. Его преследователи, как видно, рассудив, что опоздали, судя по всему, ретировались.

Если бы сейчас удалось поднять по тревоге самураев на подворье и вышел бы приказ от самого Цунанори, то, пусть даже спасти положение и не удалось бы, но по крайней мере можно было догнать дерзких ронинов и отомстить. Запыхавшийся Сэйэмон рассказал все явившимся стражникам. Опешившие от таких вестей стражники побежали во внутренние покои докладывать господину. Споря и переругиваясь выбежали старшины клана. Мирно дремавшая под снежным пологом усадьба мгновенно преобразилась, наполнилась топотом ног. Отблески факелов заплясали на снегу. В их ярком свете из казарменного барака сбегались самураи, прихватив мечи.

Глава 42. «Утро»

О вылазке ронинов сообщили и Матасиро Иробэ, преемнику Хёбу Тисаки на посту предводителя эдоской дружины клана и начальника службы безопасности. Заслышав тревожную весть, Матасиро созвал своих людей и приказал срочно готовиться к выступлению. Одеваясь, он явственно различал поблизости взволнованные голоса, доносящиеся из покоев господина, а открыв дверь в коридор, услышал топот множества бегущих ног. «Могут ведь и меня прикончить!» — мелькнуло в голове у Матасиро, когда он, выскочив из комнаты, устремился бегом по темному коридору к прихожей. Впрочем, он был полон решимости отдать жизнь, если вдруг в том возникнет необходимость. Выйдя в прихожую, Матасиро увидел в тусклом свете утра собравшихся на площади перед домом самураев в боевом вооружении. Слышалось ржание коней.

— Командор! — прокатилось по рядам, когда Матасиро показался в дверях.

Решительно шагнув вперед, Матасиро крикнул:

— Не поднимайте паники. Каковы бы ни были причины, негоже нам открывать военные действия без ведома и соизволения верховной власти, его светлости сёгуна. Все отставить! Пока не будет от меня особого распоряжения, всем разойтись по домам и спокойно ждать!

Самураи некоторое время ошеломленно безмолвст вовали, потом по рядам прошел возмущенный ропот: «Мы ведь союзники его светлости Киры. Как же так?! Теперь на него напали, а мы оставляем разбойников безнаказанными! Где же наша самурайская честь?!»

— Так ведь было уже на то высочайшее повеление! — кричали некоторые.

— Любое высочайшее повеление получить должен лично я, предводитель дружины! — крикнул в ответ Матасиро. — Сейчас решается судьба нашего клана — быть ему или не быть. Вы что, не понимаете, что любой опрометчивый шаг с нашей стороны может погубить репутацию всего клана, по крайней мере всей его кантоской ветви?! Опомнитесь, говорю вам!

Матасиро будто припечатал последние слова, уже поднимаясь обратно по ступеням в дом и повернувшись к собравшимся из прихожей. С тем он и зашел в дом. Он знал, что Цунанори в своих покоях тоже слышал его приказ.

Направившись прямо туда, он негромко назвал себя у входа:

— Матасиро, ваш начальник службы безопасности.

Согнувшись в поклоне, он прошел в глубину комнаты, к алькову, где располагалось ложе господина.