Ронни Джеймс Дио. Автобиография. Rainbow in the dark

Греющих душу песен вроде «Catch the Rainbow» на пластинке не было; зато мы могли похвастаться замечательной концертной группой, постепенно начинавшей поигрывать музыкальными мускулами. Мы назвали альбом Rising – и мне казалось, что имя подходит: словно палящее солнце восходит над древним горизонтом. Это был альбом-заявление, который проложит путь ко всему, чего мы с Ричи достигнем в музыкальном плане, на протяжении всей карьеры, вместе и порознь. Ричи использовал дар и умение играть амбициозный неоклассический рок. Я продолжил исследовать в текстах мир фантастики, но все они с тайными посланиями, и многое из того, что я пишу, напрямую связано с моей жизнью.

Я никогда не объяснял, что значат для меня мои тексты. Если вы прочитали книгу до этого момента, то вам не нужно меня об этом просить. В то же самое время важнее всего, как слушатель интерпретирует слова и музыку в тот или иной момент – это и есть настоящая магия и волшебство.

Не все мои тексты о фантастическом вымышленном мире. «Starstruck» я написал о настоящей фанатке, которая настолько сходила с ума по Ричи, что приезжала и появлялась везде. Мы выступали в Париже – и она туда. В Лондоне – и она тут как тут, прямо в аэропорту. Однажды даже приехала к дому Ричи и пряталась в кустах!

Когда в мае 1976-го вышел альбом Rising, рецензии оказались повсеместно прекрасными. Люди говорили о пластинке чуть ли не как о втором пришествии хеви-метала и по сей день так считают. Альбом стал очередным постоянным участником хит-парадов не только в Великобритании и Европе, но и в Германии, и Японии – странах, которые по прошествии лет станут для меня и Ричи очень важными. Единственной страной, где Rising продавался плохо, была Америка. Продано примерно столько же, сколько и копий первого альбома; она просто не попала в Топ-40. Ричи не мог понять, почему, ведь он привык видеть свои пластинки в американском хит-параде, а для меня, как и трехмесячный тур, который мы тем летом собирались откатать по Штатам, это считалось огромным успехом. Однако мы по-прежнему не тянули на роль хедлайнеров на аренах, но шоу, которые мы играли в театрах и концертных залах, прошли на ура – этому выражению меня научила Венди.

По-настоящему я испытывал кайф, когда тем летом мы отыграли первый сольный тур в Британии и Европе. Мы дали десять шоу в Великобритании и завершили двумя аншлагами в «Хаммерсит-Одеоне», легендарном лондонском театре. С личной точки зрения было приятно, что тур назывался просто Rainbow, а не Ritchie Blackmore’s Rainbow, хотя в других частях света многие продолжали использовать прозвище Blackmore’s Rainbow, когда какой-нибудь нервный промоутер надеялся «навариться», используя связь с Deep Purple.

Дела шли невероятнейшим образом. Была лишь одна загвоздка. После финального шоу британского тура на заполненном City Hall в Ньюкасле Ричи вознамерился уволить Тони Кэри. Думаю, официальная причина, которую Ричи озвучил, заключалась в том, что Тони где-то переборщил. Либо его игра слишком все усложняет. Что? Я этого не понимал. Все на наших выступлениях должно быть в свободной форме, прогрессивно и никаких ограничений. Но только не для Тони. Уволен без всякого предупреждения.

Прежде чем начать европейскую часть тура, появилось несколько выходных дней, которые мы провели в Лондоне, и обстановка была напряженной. Кто же придет на место Тони? А хватит ли нам времени, чтобы отрепетировать материал с новым участником? Похоже, мы чертовски не вовремя уволили клавишника, который к тому же не только держал ритм. Тони отвечал еще и за оркестровки и соло. Кто же сможет взять на себя эту роль и исполнить по команде волшебника?

Видимо, Ричи думал так же, потому что Тони внезапно вернули, так же быстро, как и выставили. Никто ничего не обсуждал, и в течение нескольких следующих недель мы исколесили полдюжины европейских стран, включая десять шоу в Германии, где у нас на разогреве выступала малоизвестная австралийская группа AC/DC, чей вокалист Бон Скотт – в чем я не раз успел убедиться – почти так же, как и я, любил выпить крепкого эля.

Здорово, что и Венди была со мной. Это ее первая поездка домой в Англию с тех пор, как тремя годами ранее она уехала в Лос-Анджелес. Открывая разные английские города с женой-англичанкой, я с большим пониманием и наслаждением изучал мир вокруг. Затем, в Германии, пригодился ее, как она называла, «школьный немецкий». Столь сильной независимой женщине вроде Венди не всегда было просто найти себе занятие на гастролях, но она показала себя стойким оловянным солдатиком. Следила за тем, чтобы за мной был надлежащий уход, кормила меня и была со мной, и в горе и в радости. Она была хорошей женой, коей себя не считала, но стремилась к этому. Всегда работала, полагалась исключительно на себя и пыталась все делать самостоятельно.