Ропот Бездны

– А, северянка, – наконец припомнил он. – Ее тоже заперли.

– Нам нужны ключи от других камер, Маар, – сказал Энки.

– Предлагаешь мне побегать поискать?

– Да, предлагаю.

Рот Маара скривился, лицо застыло в смятении, а конечности затряслись. Энки ожидал, что вершитель вспылит, но тот лаконично ответил «хорошо» и ушел.

– Паршивец! Я еще вытрясу из него ответы. Энки, ты уверен насчет Сурии?

– О чем ты?

– Признаться, она не столь полезна, и рядом с ней… неприятно находиться. Разве ты не чувствуешь того же?

Энки не ощущал, но знал причину, по которой Шархи не выносил присутствия северянки: борьба народов, заложенная в них Ашу.

Разыскивая Сурию и примеряя к замкам ключи, принесенные Мааром, Энки рассказывал о Саордале, не упоминая пожирания Шамаша и обретения Права Приказа. Шархи, похоже, понимал, что ему говорят далеко не все, но не торопил друга. Он кивал, выслушивая историю изначальных и людей, но увлеченным или потрясенным не выглядел.

– Дела прошлого меня не особо заботят, – признался Шархи. – Пусть проигравшие остаются там, где им самое место. Ныне наш век, друг мой. Я тот, кто я есть, и никакие Ашу не помешают мне.

Маар позади громко фыркнул, но его мнение Шархи не волновало.

– Воистину, твой триумф близок, Шархи! – Рыжеволосый не пытался скрыть издевку. – У вершителей есть хранилище с золотом – дань тех, кто тщетно пытался купить их расположение. Мне блестяшки ни к чему. Бери – все твое.

– Я не забуду твою помощь, Маар. – Высокородный доверительно кивнул – то ли поклонился, то ли одобрил поведение вершителя.

– Само собой.

Энки отпер очередную камеру и увидел Сурию. Северянка спокойно сидела на полу, скрестив ноги и прикрыв глаза.

– Сурия? – окликнул ее жрец. – Пойдем, ты свободна.

Она не задавала вопросов. Просто встала и пошла за своими освободителями, но не присоединилась к ним за столом, когда пришла пора перекусить. Маар достал из запасов вершителей лепешки, вяленое мясо и воду, все расселись, принимаясь за еду. Сурия взяла свою порцию и отошла в сторону.

– Что-то не так, Сурия? – попробовал удержать ее Энки.

– Мы не можем есть за одним столом, – непреклонно ответила девушка, вызвав у Маара приступ истерического хохота.

– Истинная слуга пути Ашу!

– Ты говоришь, тут дети? – перевел тему Шархи. – Сколько их, Маар?

– Около тридцати.

– Энки прав – напишем их родным. Тех, кого не примут назад, оставим в башне. Я приглашу слуг, за ними присмотрят. Оплатим монетами вершителей – их достаточно. Эта башня… пусть станет приютом для тех, кто нуждается в помощи. Никому не откажут и не выдадут тех, кто сбежал от мучителей.

Энки улыбнулся. Башня Алламуса, мятежного жреца, сначала превратилась в оплот вершителей, а теперь станет приютом. Что за интересная судьба!

Энки вздрогнул, когда мимо стола прошел еще один вершитель, не Маар. На самом деле все тринадцать выживших очнулись, но не обращали внимания ни на Энки, ни на Шархи, ни на Сурию. Периодически они переговаривались с Мааром, и тогда рыжеволосый задирал нос еще выше, что-то важно растолковывая собратьям. Шархи считал, что он шантажирует их или действует через подкуп, а Энки знал: вершителей изменила та колонна. Но как?

К вечеру все разошлись по комнатам. Шархи разослал письма, приглашая в башню не только слуг, но и наемников. Он планировал вернуться на родину при оружии и покровительстве вершителей.

– Ты не расскажешь ему? – посмеивался Маар поздно вечером. Он увязался за Энки, казалось, специально, чтобы потрепать нервы. – Твои таланты облегчат ему жизнь.

– Скажу. Позже.

– О, так ты боишься! Бедняжка! Думаешь, он от тебя отвернется? Испугается?

– Ты удивительно говорливый для вершителя, Маар.

Энки захлопнул дверь у него перед носом, втайне надеясь, что успел приложить вершителя по наглой морде. Лежа на твердом матрасе, он смотрел на догорающую свечу и не мог сомкнуть глаз. Маар был прав – нужно обо всём рассказать Шархи. Нужно довериться ему, если Энки хочет, чтобы и на него полагались. А если от него отвернутся? Сможет ли он пуститься в еще одно путешествие? Найти для себя новое место?

Энки поднялся с матраса. Если не верить в друзей, то как они смогут поверить в тебя? И все же, шагая по коридору, он не мог унять волнение. В голове разыгрывались всевозможные ответы друга – и чаще всего самые скверные варианты развития событий.

Он постучал в дверь, приоткрыл ее.

– Ты еще не спишь, Шархи?

Тот не спал. Сидел в окружении свечей, заканчивая писать послания. Из башни днем вылетело десять соколов, но высокородный останавливаться не собирался.

– У тебя все хорошо, друг мой? – добродушно спросил Шархи. – Присаживайся. Я бы сходил за вином, но у вершителей его нет…

Скрип пера по пергаменту и молчание. Шархи поднял глаза, не дописав предложение.

– Ты обеспокоен, – заметил он. – Что не так, Энки?

– Я… – Жрец глубоко вздохнул. – Могу приказывать ашури. Без ведома Ашу. Это… Я получил это в Саордале.

Брови Шархи приподнялись.

– Ты уверен, Энки? – Он обеспокоенно отложил перо. – Мы многое пережили. Усталость играет шутки с нашим разумом.

– Уверен. Я помог Маару справиться с вершителями.