Ропот Бездны

Так он выступил перед жителями Этрике на рассвете следующего дня после покорения города. Шархи освободил рабов и устроил для них дома, в которых они смогут остаться и решить, что дальше делать с жизнью. Жрецы получали право спускаться из обители в город. Еще властитель объявил учебу и лекарский уход доступными для низкорожденных, чем поразил толпу. А самое страшное – разрешил всем представителям низшей касты, а не только слугам господ, ходить по городу, включая районы высокородных. Одобрительные возгласы не огласили площадь.

И дня не прошло, как мудрые стали оставлять лекарни, опасаясь наплыва неугодных больных. Энки решил временно занять один из пустующих залов исцеления, пока хозяин не вернется. Сколько книг, сколько полезных заметок он нашел! Не хватило бы и жизни, чтобы постигнуть все тонкости ремесла лекаря! Материалов для изучения было в изобилии, а вот больные не приходили. Лишь раз заглянул ремесленник-кожевник.

«У вас же не принимают… этих?» – начал он, но, увидев Энки, кинулся прочь. Жрец не скрывал свою ал'сору и надеялся, что отныне дома маскировка больше не понадобится. Работая в лекарне, он смог бы доказать людям, что от него есть польза – и метка на лбу потеряет значение. Похоже, он ошибался. Однако Энки продолжал возвращаться в пустой зал исцеления и ждать.

Маар спрыгнул с лестницы и раскланялся перед Шархи.

– Мой властитель, приветствую!

– Ни к чему, Маар, мы все друзья.

– Маар принимает клятвы у мудрых, ремесленников и низкорожденных! – начал с обвинений Энки. Когда он попросил Маара прекратить, тот рассмеялся ему в лицо. – Ты знал об этом, Шархи?

– Все равны, – развел руками вершитель. – Разве это не чудесно?

Властитель завел руки за спину и прошелся по комнате, изредка останавливаясь у портретов. Он хмурил черные брови, будто пытался вспомнить, кто запечатлен на полотне.

– Перемены не бывают простыми. Народ волнуется и не понимает. Моя власть еще не упрочилась, – сказал он Энки. – Придет день, и я оборву все клятвы. Даю слово. А пока каждый из нас должен играть свою роль.

– Люди шепчутся, что Ашу выбрали тебя. – Энки нахмурился.

– К лучшему.

– Скоро все заговорят о Шархи. – Маар едва сдерживал ликование. – Одна провинция – начало. Весь восток объединится под его властью.

– Весь восток? Шархи! Не мешает сначала у нас порядок навести! Разве не дома ты хотел воплотить свою мечту?

– Я желаю мира, – ответил высокородный. – Но, боюсь, нам его не позволят. Пока провинции воюют друг с другом, о каком будущем можно говорить? Помнишь Уту? Паренек был не из нашей провинции. Из-за этого бросить таких, как он? Поговорим позже, у меня еще встреча с семействами из Лимеры. Маар, твое присутствие не повредит.

– Рад служить, властитель!

– Шархи! Ты слышал, что кто-то из низкорожденных попытался бежать? Он испугался, что властитель творит неугодное Ашу. Что с ним?

– Его наказали хозяева на площади. Пример необходим, дабы другие не вносили сумятицу. Немногие понимают дарованные преимущества. Что ж, если запрягаешь ослов, не жди от них прыти породистых скакунов, – пожал плечами Шархи. – Новые законы куда милосерднее. Он оправится. Я приказал отвести его в твою лекарню. Увидимся позже, друг мой.

Энки покидал дворец, кипя от негодования. Маар в роли советника вел Шархи в опасном направлении.

Избитый низкорожденный и правда лежал в лекарне. Его кинули на тюфяк и оставили в одиночестве. Молодой мужчина постанывал, держась за бок, и съеживался, будто мечтая стать незаметным.

– Опиши, где именно чувствуешь боль? В боку?

– Э… я… э…

Низкорожденный осекся. И, невзирая на раны, бросился на колени, упираясь лбом в пол.

– Прекрати! Ты навредишь себе!

Но мужчина не слушал – пятясь, он отползал все дальше, пока не вывалился из лекарни. Неуклюже переваливаясь, низкорожденный убежал – так скоро, будто от этого зависела его жизнь.

Энки опустил на стол баночку с мазью от ушибов. Посмотрел в окно, на город, освещенный лучами заходящего солнца, – тучи ненадолго расступились. Накинув на плечи верхнюю мантию, Энки вышел на улицу. Одна неудача. Это всего одна неудача. Дальше все получится.

Думая о лучших днях, ждущих в будущем, Энки старательно игнорировал и то, как от него отшатываются люди, и что продавцы не продали ему медовые булочки – не взяли оплату и не подняли голов от земли.

Правила Шархи пока не прижились. Никто из жрецов, кроме Энки, не спустился в город из обители.

– Скоро только и будем низкорожденных повсюду видеть. Они же все больные! От них моры! С гнильцой они. Пусть и дальше мусор собирают по ночам, в полях копаются да за скотом смотрят, а к нам не суются!

– Увижу рядом с моей лавкой – костей не соберут!

– Думаешь, в город и наемников пустят? – слышал Энки тихие разговоры.

– А то! А если они тут работать станут? Вот с нами рядышком? Скажем, помощниками пекаря! А мы, не зная, хлеб съедим, сделанный грязными руками отступников!

– Нет-нет, Ашу направят властителя к истине…

Энки поднялся по лестнице, ведущей в обитель. В последний раз он сбегал по ней, отчаянно разыскивая Сатешу. И дорога увела его дальше, чем он рассчитывал.